Светочъ № 2
18 декабря 2010, в 16.00, в областной библиотеке им. Н. К. Крупской, в зале периодики, прошла презентация вышедшего в свет второго номера альманаха Костромского церковно-исторического общества «Светочъ»
Доклад на I Межрегиональной научно-практической конференции «Путь святости земли Костромской»
4 февраля 2008 года, г. Кострома
(публикация подготовлена П.П.Резепиным и И.Х.Тлиф)
ЯБЛОКОВ ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ (1799-24.12.1856). Сын священника. Выпускник Костромской духовной семинарии (1822). Учитель (26.02.1823) и штатный смотритель (16.10.1825) Нерехтского уездного училища. Коллежский асессор. Корреспондент Общества любителей российской словесности (рукопись 1827 года «Несколько простонародных слов, употребляемых в Нерехотском уезде»). Имел педагогическое свидетельство Императорского Московского университета (10.12.1831). Был похоронен на Крестовоздвиженском кладбище в Нерехте.
Федор Иванович Успенский (1845-1928) – знаменитый русский византолог, славист, археолог . Его имя неразрывно связано с крупным событием в истории отечественной науки – становлением византологии как строго научной дисциплины. Творческое наследие историка, в том числе одиннадцать монографий, отличает широта проблематики и огромный фактический материал по истории Византийской империи и славянских народов, выявленный из источников зачастую по крупицам, в буквальном смысле слова. Он впервые опубликовал многие ценные письменные и вещественные памятники, изучение которых стало отправной точкой для дальнейших исследований византологов и медиевистов в ХХ веке.
Пусть наука для ума доказывает противное, и ум иногда колеблется,
но душа моя и сердце не сдаются…
(Из протокола допроса В. И. Поздеевского) 1.
К числу наиболее выдающихся фигур в составе преподавательской корпорации последних лет существования Костромской духовной семинарии относится видный русский церковный историк Николай Ильич Серебрянский (1872 – 1940 гг.).
Материал подготовлен инспектором Костромской духовной семинарии диаконом Андреем Вавиловым
Мученики за веру
Автор ЕлизаровИстория Костромской духовной семинарии – неотъемлемая часть истории древней Костромской земли. Поэтому без преувеличения можно сказать, что в ней, в судьбах выпускников семинарии нашли отражение все события и явления, происходившие в разные исторические периоды на этой земле.
Костромские архиереи и семинария. (Участие Костромских архиереев в судьбе Костромской семинарии от ее возникновения 1747 по 1900 гг.)
Автор Прот. Дмитрий СазоновСоставлено протоиереем Дмитрием Сазоновым по материалам кандидатской диссертации протодиакона Иоанна Сазонова «История Костромской епархии от ее основания до 1900г.», г. Загорск, 1971-1972гг.
«Столетье безумно и мудро», - точно определили современники «осьмнадцатый век». Болезненные перемены, естественным образом вызревавшие в предыдущем столетии, волей Петра были значительно ускорены. Старое торопливо ломали, новое еще не утвердилось. Это касалось всех сторон жизни государства и народа, и область церковная не была исключением. С упразднением патриаршества и учреждением Синода церковь стала частью государственной системы. Менялись нормы общественной жизни, менялись и требования к пастве и пастырю. Прежние способы поддержания уровня знаний и норм пришли в упадок и перестали удовлетворять требованиям времени. «Сеятель не сеет, а земля не приемлет, - писал святитель Дмитрий Ростовский, - иереи не учат, а людие невежествуют».
Уже в Высочайшем указе от 22 сентября 1738 г. изъявлялось «высокоматернее тщание и старание» о снабжении святых церквей «учительными священниками» для подтверждения христианского закона и благочестия проповедями, «ибо простый подлый народ, не имея в сердцах страха Божия и надлежащего наставления к добрым делам и тако от невежества и грубиянства преклоняются во всякое зло, а имянно впадают в леность, пьянство, в татьбы, в разбои, в смертные убийства и прочая богомерзкие дела».
Первое учебное заведение духовного ведомства открылось не в Костроме, а в Юрьевце. Это установил еще в первой половине XIX в. М.Я. Диев. Он писал о Юрьевецкой славяно-российской школе, открытой в 1730 г. архиепископом Питиримом для борьбы с расколом.
Однако наибольшее влияние на развитие духовной школы оказало создание в 1744 г. Костромской епархии. В протоколе заседания Синода в качестве причины указывалось, что из-за огромных размеров Московской епархии «в разных и дальних от Москвы городех и уездех состоит церквей более пяти тысящ, монастырей более двух сот, которых единому архиерею управить весьма невозможися, отчего размножается раскол и в делех челобитчиком, також производимым во священство и в церковный причет волокита и многое продолжение чинится».
Первый же владыка, добравшийся до Костромы, Сильвестр Кулябка, озаботился созданием епаршеской школы. С огромным трудом изыскивали средства. Детей набирали из семей духовенства, но дело было необычное, непонятное. Прошел слух, что неспособных будут отдавать в солдаты, и родители прятали недорослей, а ежели посланные их находили, то матери плакали, провожая, как по мертвым.
Кстати, слухи, видимо, действительно имели под собой почву. Позже указом епископа Симона по представлению учителей семинарии было определено: «непонятных и к продолжению высших наук ненадежных пятнадцать человек учеников из семинарии уволить». Предполагалось отдать их родителям для самостоятельного обучения наукам, а если и после того экзамен не выдержат, – «отослать для определения в военную службу», или в солдатскую школу, или «куда они способными окажутся в светскую команду».
Только на третий год удалось набрать 30 воспитанников. Первым учителем стал монах Ипатьевского монастыря Анастасий. «Это доказывается тем, что ему, с 1747 года, выдавалось жалованье за экзаменатора из сумм консистории 20 р. в год и столько же за учительство из семинарского хлеба,
от продажи его».
Однако, стоило владыке Сильвестру покинуть епархию, как школа закрылась, ученики были распущены. Стабильным стало семинарское житье-бытье только при владыке Дамаскине, который принял епархию в 1758 г. - «пастырь с твердостию характера, деятельный, заботливый».
В соответствии с рекомендациями «Регламента духовного» размещать семинарии «не в городе, но в стороне, на веселом месте угодное, где несть народного шума, ниже частыя оказии, которые обычно мешают учения, и находит на очи, что похищает мысли молодых человек, и прилежать учением не попускает», он определил для семинарии собственное место на окраине Костромы. В 1759 г. владыка построил подле древнего Спасо-Запрудненского монастыря «огромный двухэтажный корпус»для учеников, а рядом – свой, архиерейский дом и дома для учителей, разбил сад, устроил пруд…Выписал из Киево-Могилянской академии учителей, двух братьев, Максима и Ивана Федоровых, которые стали преподавать «по академической методе» один греческий, а другой - латинский языки. Позже к ним добавились другие выпускники киевской академии.
Все учителя были молоды и говорили по-украински, а местные говоры считали искажением правильной «мовы», разница была велика, и учителя с учениками часто не понимали друг друга. Как записал М.Я. Диев со слов очевидцев, наставники-малороссияне в классе «осмеивали формы великороссийского наречия», за высказывания на родном языке учеников подвергали наказанию «тогда заключавшемуся в битии по правой ладони дубовою круглою палочкою, называемою “паля” и стоянии голыми коленками на песку, иногда дресве и горохе[…] Заботливый Дамаскин с терпением переносил все затруднения и еще при своей жизни имел удовольствие малороссиян заменить питомцами Костромской семинарии».
Чтобы приохотить детей духовенства к образованию, владыка содержал семинаристов на казенном коште, а при каждом из семи духовных правлений весной 1760 г. открыл начальные школы для обучения «азбуке, букварю, заповедям Божиим, часослову, псалтири, шестодневу, церковному уставу и нотному пению». Много позже, уже после их закрытия, будут созданы духовные училища – центры образования и образованности в уездах.
Смерть прервала труды архипастыря летом 1769 г., а сменивший его Симон (Лагов) стал душой семинарских штудий. Он поощрял ученые занятия «денежными вспоможениями, подарками книг», частенько пешком ходил из Ипатия на Запрудню «в одном подряске в белой шляпе», «а иногда проживал при ней безвыходно по нескольку дней», смотрел тетради казенных учеников, проверял упражнения. Надо при этом учесть, что нет в ту пору еще Костромской губернии, и владыка – первое по статусу лицо в городе…..
При семинарии тщанием епископов Костромских и Галичских была собрана немалая библиотека, хранившаяся в семинарском деревянном доме, что представлялось неудобным. В 1772 г. владыка Симон устроил для неё новое помещение в нижнем этаже каменной Спасо-Запрудненской церкви, где прежде был придел во имя святителя Алексия. В 1775 г. семинария сгорела, книги же, благодаря переводу в каменное помещение, остались целы. Тем не менее, во время обучения в семинарии М.Я. Диева (это начало XIX века), Введенская церковь еще сохранялась. При ней «на великое пространство расстилался, подобно продолговатому озеру, омут монастырской мельницы», на противоположном берегу Запрудни стояли монастырские службы. После пожара главного корпуса семинарии в 1775 г. преосвященным Симоном с восточной стороны двора было построено новое деревянное здание («огромный дом»). В 1772 г. семинария была обнесена деревянной оградой, «состоящею с юго-западной стороны из палисадника с тремя воротами, а со стороны восточной и северной из простого забора».
В 1798 г. по причине ветхости построек семинарии учащиеся были переведены в Ипатьевский монастырь на 5 лет. За это время к 1802 г. для них на Запрудне было отстроено два «огромных», по свидетельству М.Я. Диева, деревянных на каменном фундаменте корпуса. Один из них предназначался для учебных классов, другой - для учителей. По описанию Н.О.Андроникова, «классические покои» были деревянными, одноэтажными, на каменном фундаменте, имели 8 обширных комнат, из которых в 7-ми помещались классы, а в восьмой - публичная аудитория для диспутов и выпускных экзаменов. Фасад был обращен к Ипатьевскому монастырю, постройка находилась перед прежним семинарским двором. В прежних помещениях для казенных воспитанников находился полковой лазарет, выведенный, очевидно, после перемещения семинарии на Запрудню в апреле I802 г..
Строительные работы продолжались еще несколько лет. В 1803 г. был устроен деревянный одноэтажный на каменном фундаменте дом для учителей и префекта, в северной стороне двора - каменная поварня, а в 1806 г. одновременно с починкой жилых комнат для казенных воспитанников, к поварне была пристроена каменная столовая комната.
В декабре 1813 г. деревянный корпус для классов сгорел. Остальные здания, отделенные от него двумя рядами берез, посаженными еще еп. Дамаскином, остались целы. Тем не менее, семинария была переведена в город, старшие классы - в Богоявленский монастырь, младшие - в один из соборных домов на кремлевском холме.
Публичные экзамены становились событием для всего города, собирая множество публики, которая видела в них благотворное веяние времени. Их называли «рацеи на препотах», каковые устраивались и в 1820-х гг. Так, 13 и 14 июля 1827 г. некоторые духовные и светские особы были приглашены билетами на публичные испытания учеников семинарии. В первый день ученики всех трех отделений оказывали свои успехи в светских предметах. Звучали немецкий и французский языки, отвечали историю церковную и гражданскую, а учащиеся среднего отделения сдавали математику. Второй день был посвящен Богословию, философии, словесности. Греческий язык сдавали все, а древнееврейский – только высшее и среднее отделения.
Нет, конечно, не стоит идеализировать ни семинарию, ни семинаристов. Дети – как дети. Правление семинарии доносило в консисторию, что «сего мая 10 го числа приватно обучающийся ученик костромской семинарии низшего отделения Николай Большесольский, возв[ращаясь] с гулянки, бывшей за рекою Запруднею, позд[но] играл на кларнете, ходя по градским у[лицам] с учениками, песни певшими, о которых в[последствии] при допросе Правлению семинарии не откр[ыл]».
Случались и более серьезные проступки: взрослые семинаристы были замечены у питейных домов в нетрезвом виде, да и на улицах пели «срамные песни», задевали друг друга и подвернувшихся под горячую руку мещан. И наказание было более серьезным – «надо бы отчислить из духовного звания, но из уважения к раскаянию их» участники беспорядков были отсылаемы в монастыри на исправление.
Шел процесс «ошколивания», и он-то как раз развивался очень удачно. Критерий – количество ученых, профессионально занятых в сфере производства и трансляции новых знаний. Именно выпускники семинарии составили впоследствии славу губернии: «В состав вновь открытой Российской Академии в 1783 г. и в число 14 членов новооткрытой Академии – представительницы отечественного просвещения, поступили три воспитанника Костромской Духовной семинарии, Протоиереи: Иван Иванович Красовский, Георгий Михайлович Покровский и священник Иван Иванович Сидоровский. Всех членов духовенства было шестеро, следовательно, половина из них костромских». В 1791 году И.И. Красовский был удостоен золотой медали за свои ученые труды.
В том же 1791 г. были открыты духовные училища в Нерехте, а также при монастырях Галичском Пасиевом, в Тихоновом Лухском и в Макарьевском Унженском. Преосвященный Павел (Зернов), распорядившийся об их создании, объяснял это так: всех желающих поселить в семинарских покоях невозможно, и «дабы не отнять ревность у желающих продолжить науки, долгом поставляем мы […] завесть в епархии нашей еще училища…». Способных к наукам после училищ предполагалось рекомендовать в семинарию. Так училища стали не просто подготовительным звеном, но и местом отбора лучших.
Позже Нерехтское училище не упоминается в списках, зато всплывают два новых – в Солигаличе и в Костроме. Так, в 1818 г. в качестве ректоров духовных и уездных училищ упоминались в Костроме – И. Красовский, в Галиче – А. Калинников, в Лухе – Петр Агриколянский, в Солигаличе – Иоанн Митинский, в Макарьеве – Петр Соколов. Позже к ним добавилось Кинешемское.
По отчету о ревизии 1824 г. Галичского, Солигаличского, Макарьевского, уездных и приходских училищ Николая Соснина, иерея, учителя Всеобщей истории и немецкого языка Костромской духовной семинарии, можно судить о том, что главным предметом были древние языки, а главным навыком считался перевод. «… усмотрено, что в Галичском уездном училище ученики высшего отделения недостаточно приучены к переводу с российского на латинский язык; ученики низшего отделения совсем не приучаемы были к переводу с российского на латинский язык». В Солигаличском училище ученики высшего отделения мало были занимаемы переводом учебной книги с греческого языка на российский. Вооруженные знанием языков, все остальное - философию, богословие, физику с метафизикой - они должны были получить в семинарии.
Таким образом, семинарии создавались для «ошколивания» будущих священников, ибо, по словам Феофана Прокоповича, составителя «Регламента духовного», «когда нет света учения, нельзя быть доброму церкве поведению, нельзя не быть нестроению, и многим смеха достойным суевериям, еще же и раздорам, и пребезумным ересям», «убо учение доброе и основательное есть всякой пользы, как отечества, так и церкве, аки корень и семя и основание».
Постепенно, во многом благодаря стараниям архипастырей, семинария стала ядром «культурного гнезда», пославшего своих выпускников в столицы. Там создавалась совершенно особая атмосфера, в которой ценились науки и художества, поддерживались и воспитывались исследователи. Преосвященный Симон (Лагов) "сообщал ученую ревность" преподавателям семинарии: "кого он видел к тому способным, тем он делал ученые препоручения, со всем радушием снабжал их наставлением и материалами".
Приходя из родительского дома диковатыми пареньками, мало отличаясь от своих крестьянских сверстников, семинаристы попадали в среду, во многом ориентированную на светскую культуру. Они читали по-латыни Овидия и Цицерона, писали стихи (это входило в обязательную программу занятий), читали книги семинарской библиотеки («Ибо без библиотеки, как без души академия»). Среди них было много книг светского содержания. Достаточно сказать, что только библиотека преосвященного Евгения Романова, поступившая в семинарское книгохранилище, содержало переводы на русский язык трудов Монтеня, Вольтера, французских энциклопедистов. Ученые диспуты выпускников семинарии, становились событиями в культурной жизни города. Лишь к 1830-м гг. набравшая вес Костромская гимназия оттеснила в жизни Костромы семинарию на второй план. Да и то, можно сказать, что становление нового, светского уже среднего учебного заведения во многом было обязано выпускникам и преподавателям семинарии, взявших на себя чтение классических языков и некоторых гуманитарных курсов.
По окончании семинарии желающие поступали в духовные академии, а в начале XIX в. их стали направлять и в светские учебные заведения - по медицинской части, позже - по научной и педагогической. Закладывалась традиция, которую Костромская духовная семинария бережно сохраняла до самого своего закрытия в 1919 году. Благодаря ей, из этих стен вышли многочисленные ученые и путешественники, философы, богословы, историки, археографы, статистики, врачи, литераторы.
Примечания
1. Цит. по: Диев М.Я. Исторические исследования о Костромской стороне, представленные преосвященным костромским Леонидом Филофею, для комиссии, учрежденной по программе Святейшего Синода, для составления церковно-исторического описания Костромской епархии. 1851-1855 // Российская национальная библиотека, отдел рукописей. Далее – РНБ ОР). Тит 4021. С.58.
2. Цит. по: Миловидов И. Содержание рукописей, хранящихся в архиве Ипатьевского монастыря. Вып.2. Кострома, 1888. С..45.
3. Диев М. Я. Состояние духовенства Костромской стороны до учреждения и при учреждении в оной епархии // Государственный архив Костромской области (далее – ГАКО). Ф.130. Оп.11. Д.2349. С.22 об.
4. Подробнее см.: Новикова Е. [псевд., наст. фам. – Л.И. Сизинцева]. «Золотой век» Костромской духовной семинарии // Губернский дом. - 1994. - №5. – С. 50-53.
9. [Андроников Н.] Исторические записки о Костромской духовной семинарии и о Костромской губернской гимназии, составленные бывшим учителем семинарии и временным преподавателем гимназии Н. Андрониковым. Кострома, 1874. (Далее – Андроников…). Паг.1, с.6.
10. Диев М.Я. Исторические исследования о Костромской стороне, представленные Преосвященнейшим костромским Леониду и Филофею, для комиссии, учрежденной по программе Святейшего Синода, для составления церковно-исторического описания Костромской епархии. 1851-1855 // Российская национальная библиотека. Отдел рукописей. Далее – РНБ ОР). Тит 4021. С.58.
31. Описание библиотеки Кафедрального Успенского собора // Костромские губернские ведомости (далее - КГВ). 1858. №27. 12 июля. С. 264:
32. Материалы для истории Костромской семинарии. Отдел второй. Семинария, содержимая казенными средствами при пособии средств епархиальных с 11-го июля 1765 г. по 26 марта 1800 года. Рукопись 1860-х гг. // Государственное учреждение культуры Костромской объединенный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник (далее - ГУК КОИАиХМЗ). КОК 25126. С. 94.