-  Мать  Евфимия, расскажите  о  себе.
-  Я  родилась  в Киргизии.  Семья  была  очень  верующая.  За  то,  что не признавали новую советскую власть,  отца  и  мать  раскулачили  и  выгнали  из  села. Отца сослали в тюрьму,  троих старших  братьев  направили в  трудармию  рыть   дороги. 
Я   осталась  самая   старшая (10-12 лет),  дом  нужно  было  содержать,  мать,  братишку  и  сестренку  младших  кормить.  Научилась   шить -  тем   и   жили. 
Во время Великой Отечественной войны   было  очень  голодно.  Магазины закрыли,  продуктов  из  других  районов страны  не  привозили.  Киргизы  прятали  кукурузу  в  горах,  в  земле.  Привозили  в  поселок  продавать  уже  полусгнившую,  изъеденную  мышами   и  насекомыми,  и  такую  сразу же раскупали. Дохлых  мышей  вытащим  из  кукурузы  и  тщательно  ее  вымываем.  Жарим,  а  затем  долго толчем.  Получившуюся  кукурузную муку завариваем  кипятком  -  этим  и  питались  один   раз   в  сутки.
Целыми  днями  работали для фронта.  Зимой шьем  полушубки,  шапки-ушанки,  рукавицы,  белье.  Ни  денег,  ни  продуктов - ничего  не   давали.  Умирали  от  голода.  Просим  председателя:  «Дайте  хоть  продуктов  каких-нибудь,  есть  совсем   нечего:  все  время  шьем  и  шьем,   времени  нет,  чтобы  хоть что-нибудь выращивать.  Умираем.  Помогите!» А  нам   в  ответ:  «На  войне   кровь проливают,  и  ничего  они  не   просят,  каждый  день  в  лицо  смерти  смотрят.  А  вы  дома  сидите,  никто  в  вас   не   стреляет».  И   выгнали   нас. 
Летом  пололи   кукурузу,  картошку  и   другие   овощи.  Осенью  их собираем,  на больших терках вручную все  перетираем,  сушим,  запаковываем и отправляем  на  фронт.  Для   фронта трудились,  не  покладая  рук.  Не  работали  только   грудные   дети   и  старухи,  которые   не   могли   ходить. 
Летом  также  работали  на  огородах,  которые  находились  в 4-х  часах  ходьбы  от  поселка.  Встанем  ночью,  чтобы  к  раннему  утру  прийти  на  поля.  Обуви  не  было,  ходили  босяком:  по  колючкам,  по  камням  ноги  до  крови  издерем  по  дороге.  В   шесть  вечера  мы  должны  быть  уже  в  военкомате,  где проходили в обязательном принудительном  порядке   «всеобуч».  Сначала  выслушивали   лекции,  а   затем  строем  ходили  по  горам,  по  болотам,  по долинам в обмундировании:  гранаты прицепят к поясу,  винтовку,  за  спиной - спальный мешок.  А  сил  после  жары  и   трудов   на огородах  нет.  На нас кричат,  заставляют  идти  с  песнями  и  петь   громко.  А  у  нас  не  хватает  сил  даже дышать,  не  только  петь.  Командир  с  войны   пришел  с  жестким  характером,  не  жалел  нас.  И  до  10  вечера  проходили  военную подготовку.  Придешь  домой   еле  живая,  а  через  2-3  часа  -  вставать  на  работу.   Отец  и  мать  очень  сильно  молились.  Ночью  вставали:  читали  Псалтирь,  Апостол,  Евангелие,  поклонов  много  клали.   Я  заболела тифом.  Еще  во  время  обучения  19  дней  без  сознания  лежала,  на  20-й  день  открыла   глаза.  Во время  болезни   с  автоматами  приходили  домой,  искали  меня. Думали,  что  родители  прячут.  А  мама  плачет:  «Она  в  больнице,  не  знаем -  выживет  или  нет».  Много  раз  угрожали  отцу,  приходили  даже в  больницу,  где  я  лежала  без  сознания. Не  верили,  думали,  что  обманываю:  стали  поднимать,  тормошить.  Прибежали медсестры,  главврач,  только   после   беседы   с   ними   успокоились.
Ели  лебеду.  Листья насушим,  перетрем  и  кипятку  добавим,  затем  долго-долго  мешаем,  пока  не  загустеет.  Так   Господь  в   живых  оставил.
- Вы были близкой духовной дочерью  Глинского старца  отца  Серафима  (Романцова).  Как  Вы  узнали  про  батюшку?
- После войны, когда Глинскую пустынь разогнали,  в  наших  краях поселился  отец  архимандрит  Серафим (Романцов).  Пастухом  жил  в  горах.  Помогли   ему  оформить  паспорт.  Мой брат Димитрий также жил в горах с семьей и был его близким  духовным  чадом.  Если   в   поселке   узнали  бы,  что  в   горах  живет  батюшка,  то   его  обязательно   посадили  бы   в   тюрьму.  Много   искали   батюшку   по   горам,  по  оврагам.  Но  отец  Серафим   по милости Божией  оставался  незамеченным.  Батюшка  вместе с  моим  братом   и   с   другими  семьями  устроил   в   горах   Престол,  где  совершал   Божественную   Литургию.
Однажды  брат  указал  нам  место  в горах,  где  очень  много  малины   растет.  Мы пришли - красота кругом  неописуемая.  Вдруг  видим:  старичок-пастух   сидит   на   камне. 
- Вы,  сестры  Димитрия  будете?
- Да,  дедушка, - отвечаю я. 
- Когда в следующий раз придете,  приводите  отца  с  матерью.
- Да как же,  дедушка, они старенькие.  Если  бы  батюшка  здесь  жил,  то они бы  на  коленочках  приползли.  Не  говели  и  не  причащались  с  20-х  годов. 
- А  вы   все-таки   приведите.

Несколько  раз  встречалась  с  батюшкой,  но   он   не   говорил,  кто  он.  Однажды   спрашиваю   его:
- Дедушка,  а  не  скучно  тебе  одному  здесь  день  и   ночь  со  скотинкой?
- Почему мне будет скучно?  Посмотри,  какая   красота,  тишина.  Я  и  со  скотинкой  поговорю  -  всё  творение  Божие.
По  прошествии  некоторого  времени батюшка просит меня съездить  в Ташкент  к  монахиням.  Приезжаю к ним,  а  они  прямо  с  порога:  «Ты Димитриева сестра?  Спаси тебя Господи.  Нам  батюшка  отец  Серафим  привозил от тебя деньги,  просил  молиться  за  тебя».  Я отвечаю:  «Нет  у  меня  никаких  денег,  впроголодь живем.  Вас   впервые   вижу,  попросил дедушка-пастух   приехать   к   вам».  Так   и   выяснилось,  что дедушка-пастух - Глинский  старец  отец   Серафим (Романцов),  который вымаливал  меня  у  Господа  и  монахинь просил молиться за меня,  скрывая  от  них  свою  помощь:  все  деньги,  которые  он  зарабатывал  тяжелым   трудом,  пересылал  им.  С того времени я неукоснительно слушалась  отца  Серафима   во   всем как духовного руководителя.  Когда батюшка переехал в Сухуми,  благословил  и  мне там жить,  ухаживать за монахинями.  После смерти  отца Серафима  моим  духовным  отцом  стал  архимандрит отец   Кирилл   (Павлов).
- Расскажите  о  наставлениях  отца  Серафима.
- Он   говорил  своим  духовным  чадам:  «Старайтесь  никого  не  осудить,  чтобы  и  Господь вас  не  осудил  в   День  Суда.  Со  всеми   живите  дружно.  Никого  не  судите,  никому  не  досаждайте   и    всем   мое   почтение».
- Были  ли  случаи   прозорливости  при   жизни   Старца?
- Батюшка неоднократно мне говорил:  «Никогда  не  держи  книгу  духовного  содержания   на   коленях».  Я  тогда  думала  про  себя:  «с  чего  бы  мне  держать  на  коленях?» А батюшка вновь повторял  свое  наставление.  Когда  у  меня  заболел  позвоночник   и стали отказывать почки,  у меня не хватало  силы   удерживать  Псалтирь или   другие  Богослужебные   книги   в   руках (по   благословению  батюшки  они   все   старинные,  большие).  Только опустила на колени,  как вспомнила слова  отца  Серафима,  сказанные   мне   еще   в   молодости.  И  его   наставление   всегда   выполняю.
Когда  я  работала в Сухуми,  батюшка благословил  перед  Причастием  поститься  один  день  и  кушать  все  постное  без масла  единожды днем.  Я выполняла его благословение неукоснительно.  Одно  время  я  перестала  работать,  но  батюшке  об  этом  не  сказала.  Вдруг  вызывает  меня  отец  Серафим  и  строго  спрашивает,  как  пощусь  перед Причастием.  Я ответила,  что по благословению - один день.  Батюшка сказал:  «Сейчас ты  не работаешь,  поэтому  перед   Причастием  постись три  дня,  ешь  постное без растительного масла,  а  в  день  перед  Причастием   кушай   единожды   днем».
- Вы   всегда  подвизались  в  миру  или  проходили  послушание  в  монастыре?
Когда  началась  война  в  Грузии, жить  стало  очень  трудно.  Написала отцу Кириллу, чтобы он благословил меня в Киевский Покровский монастырь.  Батюшка  в   то   время   жил  в  Толгском  монастыре.  Ему  переслали  туда   мое   письмо,  и  он ответил:  «Если  тебя  примут -  Бог  благословит», и   прислал   икону Спасителя  на Кресте и в терновом венце,  икону Божией Матери «Путеводительница».
Настоятельницей  Покровского  монастыря  была  Матушка  Игумения Маргарита.  Матушка Маргарита разговаривала  с  сестрами  очень  мало,  потому  что  было много стройки,  поскольку монастырь восстанавливался.  Когда поступали  в обитель новые сестры,  Матушка соберет  всех  на трапезе  и  скажет:  «Все  вы   взрослые,  жили  в миру.  Видели  мирскую  жизнь.  Ушли из  мира   и   пришли   в   монастырь.  Зачем  пришли  в  монастырь - сами   знаете:  для  спасения   своей  души.  Вы   пришли  ни  на  курорт,  ни  на  отдых.  Вы   пришли   на  Голгофу.  Как  Господь  шел  тернистым   путем,  так  и  в  монастыре  нужно  скорбеть  о  спасении своей души:  как  ее  спасти.  Господь  показал  нам   путь,  и   этим  путем  держите  себя,  свои  мысли,  дела.  Вспоминайте   страдания   Господни. 
Когда  я   пришла в Покровский монастырь,   меня   благословили    нести одной послушание  церковницы.  18   лет   не   выходила   из  Церкви,  кушать  приносили   в  храм.  Работы  было очень  много.  Одна  переставляла большие лестницы,  чтобы  вымыть  окна,  паутину  смахнуть.  Одежды  не  было  никакой,  кроме   халата.  Как-то  передали   лоскут   черной   материи - его  хватило  только   на   юбку.  Сама  сшила,  а   поверх  темный  халатик,  так  и   проходила   все  18  лет».
- Как  Вы  узнали  про  Богоявленско-Анастасиин   монастырь?
Когда  на  Украине  начались  смутные  времена  и  жить  стало  трудно,   я   написала  отцу  Кириллу,  как   мне  дальше  жить.  Но  его  не  было   в  Лавре -  батюшка  очень  сильно  болел  и  лечился  в  Крыму.  Тогда я написала отцу Иоанну Крестьянкину в Печоры. Старец  сразу прислал ответ:  «Уезжайте  из Украины в  Россию. Господь Вас не оставит».
Приехали к отцу Кириллу, но он после болезни никого не принимал.  Мы  упросили сказать  батюшке, что приехали монахини Евфимия и Елисавета с Киевского Покровского монастыря.  Сразу  же  нас  принял. Как  увидела батюшку, упала ему в ноги и стала просить его со слезами:  «Батюшка, устройте нас в какой-нибудь монастырь, не желаем жить в  миру». 
Мать Елисавета стала просить батюшку направить в Хотьково. Отец  Кирилл ласково сказал в ответ: «Вам для спасения души нужно ехать только   в Кострому».  А мы ничего не слышали ни про Кострому, ни про Чудотворную  Феодоровскую  икону Божией Матери. 
В  конце  1992  года  мы  приехали  в  Богоявленско-Анастасиин монастырь,  который  только  что  восстанавливался,  в  то время строилась  пристройка  к  Игуменскому  корпусу,  в  сестринском  корпусе  жили  мирские  семьи,  на  территории - кирпичи,  камни.  По  монастырю  ходили  мирские  люди.  Ограды  нет,  ворот  нет.  Думаю,  где  же  мне  Матушку  увидеть. 
Вдруг  на  колонку  пришла  монахиня  Никодима  (Маторина).  Слезно прошу монахиню  Никодиму   передать   Матушке   письмо   от   отца                 Кирилла   и   сказать,  что  мы   приехали   в   монастырь - примут   ли   нас?   Мать  Никодима  взяла  письмо,  провела   нас   в   храм   к   Феодоровской  иконе  Божией  Матери,  а  сама   ушла.  Мы   стоим   с   матерью  Елисаветой  и  со слезами   просим   Божию   Матерь:  «Матерь    Божия,   прими    нас    к    Себе.  Не    можем    жить    без   Тебя   в   миру.   Помоги   нам,  дай     нам    силы,     спаси     нас,   возьми  под  Свой  Омофор».  В  это  время  подходит  к   нам   Матушка  Игумения  Иннокентия  с   материнской   улыбкой:  «Кто   из   вас   монахиня   Евфимия,  а  кто -  монахиня   Елисавета?  С  большой  радостью  благословляю  вас  в  монастырь».  Мы   в   ноги  упали,  стали  благодарить,  а  Матушка сказала:  «Не  меня  благодарите,  а  Матерь  Божию». До сих пор не перестаю благодарить  Господа  и  Пречистую  Его  Матерь,  что  живу  в  таком   дивном   монастыре.  Каждый  час   благодарю  Матушку  Иннокентию,  что   взяла    меня,   такую  убогую  старуху,  под  свою заботу   и   ласку.  Слава  Богу  за  все!
- Вы  поступили   в   монастырь  в 1992  году.  Расскажите  о  возрождении    монастыря.
Как  же  Матушке  было  трудно  восстанавливать монастырь!  Сколько  горя  пережила  наша  Матушка  в  то  время.  Корпуса  передали,  а  жители  не уходили.  В корпусе была коммуналка.  Жили алкоголики,  наркоманы.  Каждый день пьянка, друг с другом дерутся, ссорятся. Сестрам невозможно было никуда выйти: напьются - так все двери начинают выламывать,  угрожали.
Благодаря  Матушке  Иннокентии  всё  пережили:  только  Матушке  удавалось  утихомирить    жильцов,  чтобы   мы    хотя   бы   ночь    провели    без    угроз.  Разговаривала  с   ними   и    слезно   молилась    за    всех.  Потом   стало   поспокойнее.  Сестры   выходили   из   своих   келий,  когда  жильцы  засыпали,  ходили  очень  тихо,  чтобы   никого   не   разбудить,   трудились  по   восстановлению  монастыря.  Весь  коридор   в   мусоре,   и   никто   из   жильцов   не   убирал.    Сестры  по  очереди   все   вымывали,  вычищали.  Не   проходило  2-3  часа,  как  снова  везде  мусор,  бутылки,  окурки. Выезжать  наркоманы  не  хотели,  потом по-другому  стали   издеваться  над  нами:  разобьют   бутылки   и   разное   стекло   по   всему   коридору,    под    дверями   келлий,   просфорной,   во   всех   местах,  где   сестры  убираются,  разбросают.  Сначала  мы   не   знали  этого:   сколько  обуви  было  испорчено.  Даже  маленьких  детей  приучили  делать  пакости.  Все  дети  соберутся  в  коридоре,  кричат,  играют,  дерутся  между собой,  в  мячики   играют  о   наши   двери  с   раннего   утра  и  до  ночи.   Всего   и   не   расскажешь,  что  пережила  Матушка  Иннокентия  с сестрами  в  годы  возрождения  монастыря.  Матушка придет  к  нам,  все   стороны   перекрестит,  скажет   нам  утешительное  слово,  помолится  за   нас  -   и   сразу   на   душе   радостно.

- Как   трудились  сестры   на  послушаниях?
-  Когда  жителям   определили   другие квартиры,  и   они   с  трудом  переехали,  начался  ремонт  корпуса.  Нам пришлось жить в помещении Смоленской церкви,  где сейчас  церковная  лавка  и  музей,  потому   что жить  было  негде.  Корпус   полностью ремонтировали:  сняли крышу,  она оказалась  прогнившей.  Внутренний  ремонт  сестры  делали  сами.  По  20  часов,  а  то  и  сутками  трудились:  штукатурили,   клеили  обои,  красили окна  и  двери,  белили  стены.  Ни  на минуту   Матушка   не  оставляла  сестер:  исправит  неточности  в  работе,  покажет,   как   нужно   работать,  подбадривает.  Устанут  сестры,   Матушка  старается утешение  к  чаю  приготовить,   жили   тогда   с   большой нуждой,   но   Матушка   Иннокентия  очень заботилась о сестрах. Во время краткого отдыха расскажет  что-нибудь  поучительное из монашеской жизни, или весёлый случай: сестры улыбнутся,  глядишь и усталость пройдёт.  Так и жили  одной большой дружной семьёй.  Все  очень старались восстановить монастырь.  Каждая на своём послушании отдавала  все свои силы, душу полагала ради монастыря во спасение себя  и своих родных и близких. Всё начиналось  с молитвы.  Храм убирали  вручную, натирали подсвечники так, что они  горели,  пол оттирали  с мылом  без швабр.  Полным ходом и стройка шла:  к игуменскому дому  пристраивали пристройку.  Кто-то из сестёр кирпичи укладывает,  кто-то мусор вывозит, кто-то территорию облагораживает,  кто-то  на подворье в Домнино  трудится.  Старшей сестрой Подворья была первая помощница Матушки Иннокентии – матушка Ангелина – ныне настоятельница   Макариево-Писемского  монастыря.  Работы было очень много.  В Домнино  тогда матушка Иннокентия  ферму строила  на 10 коров.  Но всё  это было в радость,  мы летали как на крыльях:  и стар, и млад.
-Расскажите о чуде, которое произошло с вами в монастыре.
Матушка Иннокентия благословила  меня выпекать просфоры.  С тестом я работала, умею  выпекать хлеб, но просфоры  никогда не пекла.  Но твёрдо веря в молитвы  и благословение Матушки,  я со слезами стала  молиться Божией  Матери: «Матерь Божия,  помоги мне,  научи печь просфоры  по молитвам  моей духовной матери Матушки Игумении Иннокентии»  С верой приложилась к чудотворной Феодоровской иконе Божией матери  и стала  выпекать.  В первое время  не всё гладко  получалось.  Матушка придет  в просфорную  и подскажет  как выпекать Агнцы,  Архиерейские, Богослужебные  и  Богородичные. Сейчас придумали  и тестомешалки  и раскаточные  машины.  В первое  время  мы всё вручную делали.  Пекли просфор очень много.  Вручную  тесто замешаем,  вручную  раскатаем,  вырезок  не было – сами вручную раскатываем просфоры,  они получались ровными.  Работали  очень  быстро,  времени не теряли,  трудились с Иисусовой молитвой.  Матушка Иннокентия придет,  всех благословит, перекрестит,  если что-то не так делаем, тихо  подскажет, как правильно  и уйдет  незаметно, а перед уходом обязательно всех  нас перекрестит и благословит.  Мы всегда ощущали поддержку  и материнскую  заботу.  Мне приходилось жить в разных  местах,  но нигде  я не встречала  такой любви и внимания.  День  и ночь  матушка  заботилась  о  нашем духовном воспитании: даже в то трудное время возрождения матушка  Иннокентия находила время и читала нам монашеский устав, патерики,  учения святых  отцов,  наставляла в духовной жизни.   До сих пор не перестаю удивляться,  откуда же у Матушки столько сил: и больных  содержит,  и детей воспитывает, и монастырь  возрождает.  Во  всём – одна любовь.
- Как вы   пришли   к   вере,   к   Богу?
- Родители  мои были простыми крестьянами,  неграмотными. Меня покрестили,  но не  научили ни  одной молитве.  Я  вышла  замуж за порядочного,  очень  верующего человека.  У  нас  были     отношения  как  брата  с  сестрой.  Мы  обращались  к  друг  другу  по  имени-отчеству.  По молодости   иногда   ругалась. Как  услышал  Максим  Андреевич,  супруг  мой,  так  и  рассердился  на  меня:  «Ты  что  это,  Анна Митрофановна, ругаешься,  или  совсем  неверующая?  Или  не  знаешь,  что  сегодня ты  живешь,  а  завтра  прямо  к  змию  в  пасть  пойдешь?»  От   этих  простых  слов  я  ужаснулась.  На коленях  стала  просить  прощения. 
Максим  Андреевич  очень  много  молился  утром  и вечером.  Однажды  тихо  спросил  меня: 
- Анна  Митрофановна, а  знаешь  ли ты  молитвы?
-  Нет,-   отвечаю    я. -   Родители   мои   неграмотные,    некому   меня  было  учить   молиться.  А   храм  закрыли,  когда   я   была   очень   маленькой.
Он   стал   вслух  читать   «Отче наш» и «Богородице  Дево,  радуйся...» - несколько  раз  я  повторяла  за  ним,  а потом запомнила  и  стала  молиться.  Пришла  к  родителям  и  их   научила  молитвам.
-  В  годы  войны  Вы   тяжело  жили?
- По милости Божией и благодаря Максиму Андреевичу  мы  совсем  не чувствовали   тяжесть   военного   времени.  Максим   Андреевич   многим   семьям   нашего  селения  помогал  и   продуктами,  и  деньгами.  Потом   мобилизовали   на   фронт.  В   конце  1942   года   его  убили.  Я  осталась  жить  одна.  Но  и  тогда  Господь  хранил,  помогал.  Работала на   авиационном   заводе.  Склеивала   части   самолетов.  Клей  присылали  из Америки -  за  полчаса  превращался  в  камень, но был очень вредным.  Однако  никто  из   нас  не  задумывался  о  здоровье:  ведь  самолеты   изготовляли   на   фронт,   для   победы.
- Кто   был   вашим   духовным   руководителем?
- Долгое  время  я  духовно окормлялась  у  Глинских  старцев,  неся   такое  послушание:  возила  продукты,  обувь,  одежду  старцам  в  горы.  Приходилось   спать   по  2   часа  в  сутки   в   автобусе   или   в   поезде.  Было  очень  опасно  -  могли   арестовать,   поскольку   за   старцами   следили.  Искали   и   тех,  кто   им   помогает.  Но  Господь  по  молитвам   старцев   хранил   меня,  и   по  Божией  милости    много   лет   я   выполняла   это   трудное   послушание,  пока  старцы  не   разъехались   в    разные    места.
Каждый год я старалась посещать святые   места.   Однажды   поехала   в  Псково-Печорский  монастырь. В дороге  очень  сильно  молилась,  чтобы Господь  указал  мне  духовного  руководителя,   и   кого   я   первым   встречу - тот  будет  моим  духовным  отцом.   Первого  я  увидела  иеросхимонаха,   впоследствии   схиигумена   Савву - будущего   всенародного   Старца.  Подошла   и   все  рассказала,  попросив  его  стать   моим   духовным  руководителем.  Он   предсказал   всю   мою  жизнь.  Благословил  7  больших  свечей  со  словами:  «Сегодня  поставь  три   в  храме,  а  четыре  зажги  дома».  Я спросила   схимницу - близкую  духовную  дочь Старца,  что  это значит.  Она  ответила,  что  свечи  батюшка  благословил  за  мою  душу.  Но  дальнейшие   ее   слова   меня   сильно  удивили:  «Как  я  рада  за  тебя -  батюшка   все   о  тебе узнал  и  постоянно  теперь будет молиться   о   тебе».
- Расскажите   о   случаях  прозорливости   Старца.
- Батюшка  дарил  подарки со значением.  Даже  цвет  предмета   говорил  о  многом.  Двум духовным чадам:  матери (Варваре)  и дочери (Веронике),  окончившей школу,  предсказал  разлуку.  Они  уехали  в Иерусалим, поступили в Горненский монастырь,  где  их  убили.  Они  стали  первыми   мученицами. 
Однажды   Петровым   постом  я   говела   в   Печорах.  Когда   пришло   время  уезжать,  отец  Савва  дал  банку топленого  масла  и  сказал:  «Приедешь  на   сам   праздник  апостолов  Петра  и Павла - разговеешься».  Я   подумала,  что  раньше  приеду.  Но случилось,  как  сказал   батюшка.  Приехала   в   Москву,  но   билетов   не  было.  Пришлось  ждать.  Возвратилась   домой   в  Тбилиси   именно   в   сам   день   праздника. 
По  благословению  отца  Саввы стали  читать  Неусыпаемую  Псалтирь,  свои   кафизмы  выучила  наизусть.  Даже когда ослепла,  продолжала   читать   псалмы.
- Какие  наставления  вам  давал  отец   Савва?
- По  благословению  старца,  когда  не  было  возможности  приехать  к  нему,   поступала   так:   грех  сотворю, плачу,  каюсь,   напишу  ему  записку с исповедью, прочитаю перед фотографией духовного  отца,   затем   прочитаю  «Взбранной  Воеводе…»,  и чувствую помощь.  Он  был  прозорливым,  знал,  когда  нужна   помощь   его   духовным   чадам.
- Может   быть,  отец  Савва  оставил   своим   чадам   духовное   завещание?
- «Слушаться,  не ругаться,  быть тихой,  работать   хорошо,   не   лениться» -  его   завет  я   строго   выполняю   и   по  сей   день.
- Как   вы   стали   духовным   чадом отца   Кирилла   (Павлова)?
-  После  кончины  отца  Саввы,  у  меня  долго  не  было  духовного  наставника,  о  чем  я  очень  плакала.  Владыка Серафим  благословил  постричься в схиму.  Кто-то из иеромонахов, узнав, как меня   постригали   в   мантию,  сказал,  что  постриг  не  действителен.  И  за  разъяснениями  меня  направили к  отцу  Кириллу   (Павлову).  Выслушав  меня,  он  ушел   в  свою  келью  и  долго   молился.  И  Господь  открыл  ему,  что   мне   можно  постригаться  в  схиму.  Батюшка  благословил,  что  если  не  найдется,  кому постригать  в  Тбилиси,  он  пострижет  сам.  В  схиму  меня  постригал   Владыка  Серафим.   Когда   в  Грузии  стали  выгонять  русских,   я  уехала  -  посещала  храм  в  Загорске,  молилась.  Все  меня  знали,  доверяли.  Приду   раньше    всех,    через  некоторое время храм открывает  дежурный священник, готовится к службе.  Я  незаметно  прохожу   и  сажусь  на  свое  место.  Если  его  куда-нибудь  звали,  он  закрывал  меня  в  храме.  После  службы уходила самая последняя.   Когда   жила  в  Тбилиси,  была старшей церковницей,  строго следила   за   чистотой   в   храме,   всегда   старалась   для   Бога.  
- Были   ли   в   вашей   жизни   случаи   исцеления?
- У   меня   воспалилась   печень.  Сразу  же  обратилась  за  молитвенной помощью  к  отцу   Кириллу.  Батюшка   за  меня  молился  и  дал  лекарство:  благословил   пить   оливковое   масло   по   чайной   ложечке  за  три  часа  до  еды.  По  молитвам  батюшки  получила  исцеление.
- Сейчас вам 92  года,  вы  одна из самых   старейших   насельниц  Богадельни.  Что вы  можете сказать  про свою   жизнь,  оглядываясь   в  прошлое?
-  По  особой   своей    милости   Господь   на   протяжении   всей   жизни  хранил  меня  и  посылал   много  добрых  людей.  Когда  жила  в  военном   городке,  все  с  уважением  ко  мне  относились.  Стою  в  очереди  за  молоком - очередь  расступается,   и  все  говорят:  «идите без очереди».  А  продавщица  говорит:  «Вы скажите,  что вам нужно,  я  обязательно  вам   домой  принесу».  Иду  из  храма,  читаю   Иисусову  молитву.  Вдруг  останавливается военная машина - соседи:  «садитесь,  до  дому  вас  довезем».  Когда  стала  плохо  видеть, мне помогала по уборке и готовке супруга   майора.  Однажды сломала ногу, продукты закончились, есть стало нечего.  Вдруг  открывается дверь, входит  жена   майора   и  говорит:  «Что-то  давно  вас   не   видно.  Может,  нужна  помощь?»  И   таких   случаев  было   очень   много.
- Вы приехали в Богадельню в 1992 году.  Монастырь  возрождался.  Может  быть,  вы  что-то  помните  о том   времени?
- Когда меня стали выгонять из квартиры, отец Кирилл   благословил мне  жить  в  Богоявленско-Анастасиином  монастыре.  Батюшка  написал  письмо   Матушке   Иннокентии,  рассказав  о  моем  сложном  положении.  Проходит день или два, как приезжает из Костромского Богоявленского   монастыря машина: сестра  сказала, что Матушка Иннокентия  благословила  срочно   мне   помочь   приехать. 
Долгое  время  меня  мучили  бесы.  По Божьему Промышлению они видимым  образом  являлись мне и делали  много  пакостей.  Но  Матушка помолилась и по Божией Благодати и милости Господней,  они отступили от   меня,   а   то   жить   просто   было   невозможно.

Я    живу   15   лет   в   Богадельне    и могу  сказать  только  одно:  «я  прожила   в  монастыре -  как  у  Бога   за   дверью.  Во время возрождения монастыря Матушка особо оберегала насельниц Богадельни, лечила,  заботилась, создавала  все  условия, чтобы   мы  могли  молиться.
Мамочка  наша  справедливая,  очень  добрая  и  мудрая  Наставница   и  Руководительница  в  духовной  жизни. Когда   я   жила  в   миру,  то   много   книг  прочитала   о   монашестве,   о   духовной  жизни.  Но,  прожив   здесь  более  15   лет,  я  почувствовала  себя  слепцом:  только-только  открываю  глаза  и  многое  начинаю понимать.  Все  это  благодаря  Матушке  Иннокентии,   которую  я   зову   не    иначе,  как   Мамочка...». 
-  Когда началась Великая Отечественная  война,  Вам  было  8  лет.  Как  Вы  пережили это  тяжелое время?
- Война - это  непосильная тяжесть для  человечества.  Я помню,  как  мимо  нашего  дома  бесконечной  колонной  по 6 человек шли   мобилизованные  на  фронт.  Через  неделю  город  опустел.  Миллионы людей шли на войну.  И  эту  миллионную  армию нужно  было   кормить,  одевать,  обувать,  изготовлять   оружие.  Работали   дети   с   матерями.  В   первые годы войны с фронта пришел  контуженный  мастер  цеха.  Его  сразу   определили  на  ту  же   должность.  На   заводе тогда работали 12-15-летние   мальчики.  Изготовляли  оружие  на  фронт.  Работали  сутками.  Мальчишки  засыпали   у   станка.  Голод  был  страшный.  Мастер   выводил  их   из  темного душного   цеха  во  двор,  играли  в  футбол  вместо  завтрака,  обеда  и  ужина   и  вновь  к  станку. А  мы  все  время  проводили в госпиталях  около раненых.  Читали  книги,  писали письма,  рассказывали  стихи,  приносили  теплые  вещи,  по  вечерам  вязали,  шили  для  раненных одежду. 
Как могли, ухаживали: кормили,  температуру мерили, если  у  кого  был  жар - накладывали полотенце на лоб, чтобы хоть немного облегчить участь больного. Старшие стирали,  мы  убирали  все   помещения. 
В  школах  располагались  госпитали,  а детей  учили  на  дому:  соберут  в  одной квартире  по  10  человек,  проведут  уроки,  дадут  задания,  и  учителя  уходят  в   другую  квартиру,  где  их  уже   ждут  ученики.  Большой  подвиг  несли  в  военное  время учителя: целый  день  обходили  весь город  и   близлежащие   селения.   И  это   за   500   грамм   хлеба   без   крупы.  О  детях в нашем городе  очень   заботились:  кроме  основного  пайка   давали  50   грамм  ржаного  хлеба  и ложку   пюре -  для  нас  это   было   существенной  помощью.
Везде  окна  были  закрыты  темным  покрывалом, купола храмов были закрашены черной краской,  чтобы во время  бомбардировки фашисты не могли определить границы города.  Старшие  не  знали   ни  отдыха,  ни покоя. Рыли противотанковые рвы,  работали на заводах,  на  полях,  в колхозах.  От голода,  холода   и  усталости падали прямо на дорогах.  Было  очень  трудно.  Но  Господь  нас  не  оставил.  Люди  стали   молиться,  открылись   храмы   и   мы   одержали   победу. 
Из военного времени я вынесла для себя очень много уроков,  которые пригодились мне потом в дальнейшей   жизни.  Впоследствии,  когда,  окончив институт,  стала  работать  мастером цеха на заводе «Главэнергомаш»,   я  видела,  что  люди  забыли  ту  великую  любовь и жертвенность друг к другу,  которая   покрывала  Россию  в  годы   войны:  было  очень   трудно,  но   все   помогали   друг   другу,  все   жили  одной   большой  семьей.
- Когда  Вы  поступили  в  монастырь?
-  Я   поступила  в  монастырь,  когда   мне  было  уже  за  60.  Я  очень  почитала  святителя   Димитрия  Ростовского.  Была организована паломническая   поездка   к   его   мощам,   а   по пути   мы   заехали   в   Толгский   монастырь.  В нем мне рассказали про Костромской   Богоявленско-Анастасиин   монастырь   и   про  Чудотворную  Феодоровскую икону   Божией   Матери.  Незадолго   до   своей   смерти  моя   мама  видела  сон:  она ведет  меня  к  учительнице  Анастасии и просит принять меня в ученики.   Учительница,  улыбаясь,  говорит,  что ученики принимаются с высшим образованием  и  только  после разговора   с   директором.  Вспомнив   сон,   я   сразу   же   уехала   в   Кострому.   Захожу  в   храм,  обращаюсь к   монахине.  Рассказала  мамин   сон  и   попросила   принять   в   монастырь.  Она  отвечает:  «Вы  идите  к   директору,  а   я -  монахиня  Паисия,  в  миру - Анастасия»   и  подводит   меня  под  благословение к Матушке Иннокентии.  Я  встречалась  с  разными людьми,  много  ездила  по святым   местам,  но  с  таким  человеком  встретилась   впервые:   столько  заботы,  внимания,  доброты   Матушка   успела   передать  за  короткую  беседу,  что  у  меня   словно   открылось    второе    дыхание.
- Как   возрождался   монастырь?
- Много трудов  и  бессонных  ночей было положено,  чтобы  из полного запустения возродить монастырь.  Матушка  Иннокентия  с  сестрами трудились круглыми сутками.  На территории монастыря было до 10  туалетов,  вокруг - коммуналки,  в  которых не было ни воды, ни канализации.  Всё выливалось на территорию.  Жителей   не  смущало,  что рядом  Собор  и   Смоленская   церковь,  корпуса,  что здесь на территории  -  древнее  монастырское   кладбище  с XIV  века.  В  корпусах  жили  неблагополучные  в  социальном отношении  семьи.  Они  враждебно  были   настроены   к   сестрам:  и   без  конца  угрожали,  и   деньги  вымогали;  корпуса и территорию загрязняли    мусором.  На  территории  -  раскрытые  могилы   и   бесконечные  мусорные ямы. Во   всех  корпусах  практически  всё   прогнило,   проржавело.   Каждый   день   Матушка  заботилась  и продолжает  заботиться   о   монастыре,  о  сестрах.  Каждую  сестру  Матушка  знает  и  ведет   в  Царство Небесное,  особым   истинным   монашеским  путем. 
Из  мирских  людей Матушка воспитывает церковных, из церковных  -  в духовных.  Воспитать  семь Матушек Игумений   для   возрождения   других монастырей - это свидетельствует  об особом благоволении  Господа   к   нашему   монастырю   и   к  трудам   Матушки  Иннокентии. Архимандрит  Кирилл  (Павлов) - духовник  всероссийский  и  великий  старец  сказал,  что  Богоявленско-Анастасиин  монастырь  является  рассадником  для  других  монастырей  в  наши  дни.   Трудно  было Матушке Игумении Марии (Давыдовой) в XIX  веке возрождать  монастырь. Но вокруг были  верующие люди,  которые понимали,  сочувствовали,  верили  и надеялись,  всё  до  последнего  отдавали на возрождение монастыря.  Матушке Иннокентии пришлось возрождать  древнюю обитель,  когда вокруг  стоял  коммунистический   режим,  когда  все  были  настроены   против,  когда    не   было   понимания,  не   говоря   уже  о   стремлении   помочь.  И  всё  это   надо   было   выдержать.  И   Господь   помог. 
Матушка   для   нас   очень   много   значит.  Если с  утра мы увидим Матушку и получим благословение -   день  пройдет  радостный  и   в  полном послушании.  Если  день  начнется  без благословения  или  мы  долго  не  видим  Матушку -   день  проходит   по-другому.  Потому что благословение  духовного  руководителя  защищает  от  врага  и  помогает  во  всем.  Безусловно,  случаются  ошибки  и   промахи.  И в  послушании  что-то  выполнишь  по  своей   воле.  В  эти  минуты  так  и хочется  сказать:  «Матушка,  взыщите   меня,   помогите  мне!» 
- Вы  несли  послушание  на  Подворье в   Домнино.  Расскажите   о   жизни   на   Подворье.
- Домнино - живописное  место, родовая  вотчина  Романовых.  Однако  со  временем  все  стало   разрушаться,  дома  стали  забрасываться,  а  хозяева переезжали  в  город.  Но  все  разом изменилось,  когда  передали  Подворье  монастырю.  Как много значит  невидимый  и  незаметный,  малопонятный подвиг монашествующих.  Здесь трудились по восстановлению  как  старшие  Подворья помощницы Матушки Иннокентии:  монахиня Ангелина  (Травина) - ныне  Настоятельница Макариево-Писемского монастыря,  монахиня   София  (Розанова) - ныне  Настоятельница Спасо-Преображенского Кировского  монастыря,   монахиня  Алексия (Ремизова) - ныне Настоятельница Пахомиево-Нерехтского   монастыря.
Матушка Ангелина -  истинно православный,  глубоко верующий человек,  опытнейшая сельскохозяйственная  труженица,  досконально  знающая  все  виды  сельских  работ.   Испытав   тяжесть  военных   лет и гонения на Церковь,  Матушка  Ангелина  являет  собой  пример  истинной  евангельской  жертвенности  по  отношению   к  ближним.  Всю  дорогу,   когда   мы   ехали   в  Домнино,  я   думала:  «я - городской человек,  ничего  не понимаю в сельскохозяйственных  работах,  как  же  я,  такая   несмышленая,  смогу  трудиться»?   Подхожу  к  Матушке  Ангелине  на  благословение,   а   Матушка   в  ответ   мне   улыбается:  «Отбрось  все  свои  мысли   и   ни  о  чем   не   думай.  Господь  поможет.  Если  устанешь - отдохни». 
- Приходилось ли Вам в своей жизни защищать веру?
-  Я  никогда  об   этом  не  задумывалась.  Таких громких  слов о себе не могу сказать - человек   я  грешный, но   никогда   не скрывала, что верую   в  Бога.  Отца моего расстреляли   немцы,  потому что был партизаном,  чудом  была  спасена   моя   мать   и   я,  тогда   маленькая   девочка.  Жили  мы  на  Украине.
Каждое  воскресение  ходили  в  храм.  Специально   для  службы   мама  сшила  мне  особое   красивое   красное   платье  с  валанчиками и рюшечками - очень нарядное -  и  такую  же  косыночку.  Для меня воскресение всегда  было  праздником,  потому  что  я  могла  бывать  в храме,  слышать  церковное  пение.  Крестик  я  никогда  не  снимала,  но  никто  не  догадывался,  что  я  хожу  в  церковь.  И  вот  однажды  учитель  истории  увидел ,  как  я  вхожу  в  храм  Божий.  На  следующее  утро был урок  по  истории.  И  учитель вызвал меня к доске. Я ответила на  все вопросы,  потому что училась  хорошо,  и  учеба   давалась   мне   легко.
- Ну  что,  «красная бабушка», - обращается  ко   мне   учитель,  -  где   ты   вчера   была?
- Там,  где  вы  меня   видели,  и   в   следующее  воскресение  туда  же  пойду,  -  отвечала   я.
Тогда  он  стал  смеяться  надо  мной  и  заставлял   всех   детей   называть  меня  «красная  бабушка».  После  этого  он  рассказал   всем    учителям,  что  я   хожу  в  церковь,  и  меня  заставляли  снять   крестик    и   не    ходить   в   храм.  Я   бросила  школу   и   начала   работать,  мне  тогда  исполнилось  13   лет.  Приходил  директор,  просил  маму  поговорить   со    мной,   чтобы    я    не  бросала  учиться,  потому   что   была  одной   из   лучших  в  школе.  Я   сказала,  что   в   храм   ходить   не  перестану.  Когда  мы  переехали  в город,  я  закончила  образование  в  вечерней  школе,  успешно  окончила   институт   и   никогда   не   скрывала   своей   веры.
- Были  ли  в  Вашей  жизни  случаи  особого Божиего Промысла и Заступничества   Божией   Матери?
-  Мама   была   для   меня   всегда   примером  целомудрия  и  крепкой  веры.  После  смерти  отца  она   не  позволяла  себе  даже  сидеть  рядом   с   другими  мужчинами  и  меня  строго  вела  в  чистоте   и  целомудрии.  Просила  почитать  посты.  Однажды   я   приехала  к   ней  Успенским  постом.  На   радостях  и  я,  и  моя  мама  забыли  о  посте.  Я  попросила   к  постному  борщу   сметану.  Перекрестилась,  стала кушать,  как   вдруг  почувствовала,  что   не  могу  вынуть   ложку   изо   рта.  Я  стала  задыхаться,  потому что  ложка словно магнитом уходила в горло.  «Так  сейчас  же  Успенский  пост!  Матерь Божия,  прости  меня окаянную!» - взмолилась мама  и  стала   класть   поклоны.  И  я  начала  слёзно  умолять  Царицу  Небесную  простить  меня.  Всё благополучно закончилось,  но с той минуты   я   никогда  уже  не   забываю   о   постах.
Если вы думаете, что в советское время было мало верующих, то  ошибаетесь.  Бригадиром  к нам поставили молодого  толкового, умелого,  знающего свое  дело опытного специалиста,  несмотря  на  возраст.  Собрались  мы  все  обедать.  Только  все  разложили,  как  он  и  говорит:  «Ну,   что мы  словно  неверующие,  перед  едой  не  молимся.  Разве   так   можно?» и  запел   «Отче наш».  Как-то  дружно все  подхватили.  Стали   молиться   и   перед   работой,   и   по  окончании  работы. 
Хотя  и  были  в  бригаде  атеисты,  но  и  они  со  временем  пришли  к  вере.   Господь   особым   образом   хранил   меня.
- Вы   поступили   в   Богадельню   совсем   недавно.  Что   Вас   больше    всего    удивило?
- Некоторое   время   я   жила   и  в   Домнино,  где много   трудились   как   сестры,  так   и   рабочие:  на моих   глазах   проходили   ремонтные    работы на  Подворье.  Когда  я приехала в Домнино,  мне   казалось,  что   попала   в  рай  на  земле:  так  красиво,  уютно,  везде  идеальный   порядок,   и   это  не  смотря   на   то,  что  ремонтировался  сестринский  корпус.  Я  по  образованию   агроном -  меня  очень удивило,  что везде:  и   на   ферме,  и   на   птичнике,  и   на огородах,  в  парниках -  везде  чистота,  хозяйство  ведется  по   всем   правилам,   чувствовалось,  что  всем   руководят   умелые  руки  и  талантливый   ум   нашей   Матушки.
В   монастыре  я   живу уже  4-й  год.  Невозможно  даже представить тот огромный масштаб работы,  который  ведет  Матушка   Иннокентия.  Матерь  Божия подает Своей избраннице - нашей Матушке -  неисчерпаемые   силы   и   энергию,  чтобы поддерживать   монастырь   в  благолепии   и   красоте.  Я   прожила   сложную жизнь,  очень  много  приходилось   трудиться.    Монастырь  для   меня -  это   родной   дом,  а   в   Матушке   я   обрела   родную   мать.  Слава  Богу   за   всё!

Председатель  районного  Ленинского  суда
Виктор   Николаевич  Рязанцев

«Как  только   монастырь   закрыли,  и с наступлением новой власти на территории святой обители расположился  рабочий поселок,  ничего  не   получалось,   как-то   не везло  здесь:  горел  архив,  постоянно случались  страшные  события.  Место удивительное,  сейчас   понимаю  - намоленное,  освященное трудами и подвижнической жизнью монашествующих.  Оно  не  предназначено  для проживания светских людей.  Происходившими событиями сначала нас  как  будто предупреждали,  просили  одуматься,  а  потом   мы  стали сполна расплачиваться за осквернение   святыни.
Первый  правильный  шаг  за  70   лет -  передача  корпусов  возрождаемому монастырю.  Как  председатель Ленинского  суда,  на   этой   должности   я   нахожусь   с   1978  г.,  мне   пришлось   рассмотреть  много страшных   уголовных   дел.  В  зданиях   святой   обители,  занимаемых  в  то   время  мирскими  людьми,  спекулировали   водкой. 
Через   наш   суд   проходили   все дела  с  выселением.  Контингент  был специфический.  Многие не спешили покидать свои комнаты,  хотя им предоставляли улучшенную жилплощадь. 
В первые годы возрождения Матушке   Иннокентии  с   сестрами было очень трудно.  Я удивляюсь мужеству и стойкости духа Матушки Иннокентии.  Как  можно  было   все   это пережить: была сильнейшая психологическая  нагрузка  на изживание   монашествующих.  И  это не   смотря   на   те   непрерывные   труды по восстановлению обители:  Настоятельница  с  сестрами  трудилась почти целыми сутками,  а отдых варварски выкрадывался мирскими жильцами. 
Помню одно страшное уголовное дело:  группа молодых парней направили на  монастырь очень сквернословное письмо с угрозой.  Вымогали   миллион   рублей   (в  90-е годы это была невероятная сумма).  Всех   малолетних   преступников   задержали.  Без  потерпевших  я  не  мог рассмотреть  дела,  поэтому  просил прийти в суд представителей из монастыря.  Матушка Иннокентия,  узнав,  что это были подростки,  поговорив  с   ними,  простила   их   всех,  отдав   на   поруки   родителям.  Я   до   сих   пор   не   перестаю   удивляться   великой    добропорядочности,  не  знаю  как   выразиться   по-церковному,  со   стороны   Матушки   Иннокентии,  ее   доброте   и   заботе  о  ближних.  Никто   из   монастыря   так   и   не пришел в суд.  Малолетних нарушителей закона я тогда наказал нестрого,  но   все   же   наказал,  чтобы не повадно было угрожать монашествующим. 
Этот  великодушный  шаг со стороны Матушки Иннокентии о многом   заставил   меня   задуматься.
В   Собор   я   постоянно   захожу   и  очень  люблю  бывать   здесь,  молиться.  Здесь так тихо,  спокойно.  Сестры  молятся,  кто-то из них   неслышно  убирается - по-домашнему  тепло  и уютно,  чувствуется  старина.  Особо  люблю  вечерние   Богослужения,  когда  А  на   территории    монастыря   я   сегодня   впервые...  Господи!  Это   все   равно,  что   небо   от   земли.  Страшно   вспомнить,  что   тут   было:  ничего   кроме  бурьяна  да  гор мусора… сегодня  монастырь  -  это   то,  что   нужно  было   нам   всегда.
Желаю   Вашему  славному монастырю  процветать,   чтобы   больше  людей  обращались  к  Вам   и   получали   успокоение  и   надежду   на  лучшее,    потому     что     настоящее  время  всё   равно   еще   трудное,  как  бы  то  ни   было  -  по   судам   сужу. 
Особенно желаю,  чтобы больше к Богу обратилось молодежи.  И  Ваш  монастырь - это   остров   спасения   для   многих.  Уже  то  обстоятельство,  что  монастырь   возродился,  что  в  нем  живут  самоотверженные  стойкие  люди,  молящиеся  о   всех   нас,  что   каждое   утро  и  вечер  мы  слышим  монастырский   звон  -  это  дает  уверенность   в   завтрашнем   дне.  Мне    бы    хотелось,   чтобы     как  у  Вас   в  монастыре   хорошо,   так   было    у    нас    во    всем   городе.