Правая рука Макария   поднята на уровне груди с жестом троеперстия. В левой, опущенной вниз, развернутый свиток с текстом: «Не скорбите оубо братие но по сему wбразу разумейте и по wтшествiи моемъ аще имею дерзновенiе небе……..то».
Риза преподобного темно-зеленого цвета, сплошь разделанная твореным  золотом, создающим   матовую, не блестящую поверхность. Мантия – малиновая, также с широкими матовыми золотыми разделками.  Параман – холодного темно-зеленого тона. 
Личное написано по   зеленому  санкирю  зелено-коричневой  охрой.  Два ярких круглых пятна подрумянки  лежат  на лбу  и на щеке справа, тонкие деликатные линии пробелов положены на щеке под глазом справа.  Рисунок контура глаз, носа, бровей,  обводка бороды – черного цвета.  Пряди волос и бороды написаны  параллельными дугообразными тонкими белильными линиями.
Житийные сцены, расположенные внутри монастырских стен,  разделены архитектурными и пейзажными мотивами. Верхняя  представляет успение преподобного.  Внутри кельи изображен   лежащий  на ложе Макарий, справа от которого  – два склонившихся к преподобному ангела, а слева – монастырская братия. Надпись на левом поле (поздняя, повторяющая родную, частично сохранившуюся): «Преставленiе пр[епо](д)[о]бнаго w[т]ца Макарiя».
Под этой композицией  на фоне монастыря представлена  сцена погребения преподобного: юноша в красной рубахе закрывает крышку гроба, а по сторонам – две группы предстоящих: священник  с книгой,  диакон и монахи слева,  и двое мирян в шубах справа. Надпись на нижнем поле: «Погребенiе пр[епо](д)[о]бнаго  Макарiя».
В левом нижнем углу, внутри трехглавого храма песочно-желтого цвета -  сцена исцеления хромого у мощей преподобного Макария. Надпись на левом поле: «Пр[е]п[о](д)[о]бный Макарiй исцели человека хрома».
Фон иконы вверху написан «в растяжку»:  от темно-зеленого над монастырем  до зелено-желтого  у верхнего поля. Фон украшен  серебряными облаками, изображенными в виде трилистников, с двойной обводкой такой же трехлопастной формы.
Такие же очертания имеют и облака,  ограничивающие изображение святой Троицы  в левом верхнем углу.  Облака также написаны серебром на  малиновом  насыщенного оттенка фоне. Малиновым с золотом  преобладает и в самой композиции Троицы Ветхозаветной. Декоративно звучит  здесь зеленый цвет в тенях ангельских облачений.
В целом колорит иконы построен на сочетании преобладающего в цветовом решении красного  различных оттенков, малинового, зеленого и золота. В живописи  использованы цветные лаки. Вместе с охряными полями все это создает изысканный горячий колорит иконы.    
Композиция  иконы плотная, насыщенная, даже небольшие участки фона в верхнем правом углу декорированы облачками. Житийные сцены многофигурные, отличаются подробными и разнообразными деталями. Персонажи житийных сцен представлены в орнаментированных золотом одеждах. Их миниатюрные лики написаны тщательно, многослойно, с яркой подрумянкой, белильными движками и черными отводками.                      
Святой, представленный в иконе – пожалуй, наиболее известный подвижник Костромской земли.  Его житие имеет краткую (созданную около 1552 г. в Унже или Солигаличе)  и пространную редакции (написанную после 1615 г., видимо, в Москве).  Списки жития  полностью не выявлены.  Научная публикация его ждет своих исследователей.
По житию, Макарий, родившийся в 1349 г.,  был сыном зажиточных посадских людей Нижнего Новгорода. Имя, данное будущему пустынножителю при крещении,  неизвестно. В 1361 г. Макарий принял постриг в Вознесенском Печерском монастыре Нижнего Новгорода. В 1370-х гг. Макарий покинул обитель и ушел вверх по Волге, где в окрестностях слободы Решмы Юрьевецкого уезда  на реке Лух основал Богоявленскую обитель, известную под названием Макарьевой пустыни.
Через некоторое время,  уйдя оттуда вниз по Волге, он поселился у Желтоводского озера, где   в 1434 г. основал Троицкий  монастырь, в котором, будучи игуменом, крестил многих окрестных татар, черемисов, чувашей и мордовцев. В 1439 г. Желтоводская обитель была разорена татарами, а сам он был уведен в плен, к Казанскому хану Улу-Махмету, который отпустил старца и вместе с ним 40 человек пленников-христиан на свободу.
Вверх по течению р. Волги, по дремучим лесам и болотам  Макарий со своими спутниками прошел до реки  Унжи в Галичской земле. Здесь в 15 верстах от г. Унжи Макарий основал в 1439 г. Макарьеву новую пустынь (Троицкий Макарьев Унженский монастырь).  Скончался старец в 1444 г., в возрасте 95 лет, в г. Унже, откуда тело его было перенесено в основанную  им Унженскую обитель1. 
Еще до официально канонизации почитание преподобного Макария Унженского широко распространилось в Костромских и Нижегородских землях, причем оно рано приобрело свою характерную особенность: Макарий  почитался как покровитель пленников и помощник в спасении из плена. В заключающем житие обращении к преподобному содержалась просьба «избавить нас от всякаго пленения»2.  Святой прославился также как   защитник городов от татарского разорения.
В Житии Макария повествуется,  что в 1522 г. он  спас от татар город Унжу, что расширило его славу как местночтимого  святого. В это время  в  монастыре была икона с изображением преподобного Макария.
В 1532 г., по житию, преподобный спас Солигалич от многотысячных татарских полчищ. В связи с этим чудом в Солигаличе была заложена церковь во имя преподобного Макария Унженского.  В Житии преподобного  говорится: «разумеют же тя и варвари погании, яко еси стране нашей помощник и всем оскорбляемым от них избавитель и заступник»3.
В литературном памятнике 1 половины XVII в., известном пока в единственном списке, - «Сказании о чудесах преподобнаго... в граде Юрьевце Поволском», содержится подробный рассказ о приходе войска Лисовского под Нижний Новгород в 1609 г.  Собравшиеся для отпора полякам отряды русских ратных людей из окрестных городов и сел — Юрьевца Повольского, Решмы, Балахны, Городца, Холуя - молились об «избавлении от окаяннаго того схизматика», «в помощь же призывающе новаго чудотворца, преподобнаго отца Макариа Унженскаго... и обещашеся ему во граде Юрьевце и предреченных весех во имя его церкви воздвигнути»4.
После одержанной «помощию Божиею и молитвами преподобнаго Макариа» победы нижегородцы выполнили свое обещание: посвященные преподобному  Макарию Унженскому монастыри появились в первые годы после Смуты на реке Немде близ деревни Коряковской, при деревнях Решма и Пурех.  Знаменательно, что Пурехский Макарьевский монастырь  был основан главой второго нижегородского ополчения князем
Д.М. Пожарским в его вотчине.
Макарий Унженский  считался  покровителем Нижегородского ополчения5.
Безусловно, находившиеся в Костромских краях Михаил Федорович и его мать инокиня Марфа  знали о чудодейственной способности преподобного Макария избавлять из плена.  Не случайно, как сообщает «Сказание о чудесах преподобнаго... в граде Юрьевце Поволском», в 1611 г. они ходили молиться в Унженский монастырь «о родители своем, чудном архиереи Филарете, удержанном в Польше в плене»6.
Второе паломничество Романовых - теперь уже царя Михаила Федоровича и инокини Марфы - к Макарию  Унженскому было совершено в 1619 г., сразу после благополучного возвращения патриарха Филарета из польского плена. Но теперь благодарственные молитвы преподобному возносились не только за избавление главы семейства от плена, но и за спасение всей страны от иноверческого пленения. Общероссийское прославление «нового чудотворца» и царское богомолье к Макарию Унженскому и Желтоводскому  стали одними из первых крупных деяний вновь воцарившейся династии Романовых.
Они последовали сразу же за важнейшими церковно-государственными событиями: 14 июня 1619 г.  в Москву из плена возвратился Филарет Никитич, 24 июня он был посвящен в Патриархи всероссийские.  Летом того же года  в Унженский монастырь была направлена специальная комиссия «для свидетельства» чудес.   22 августа, не дожидаясь возвращения комиссии, пышная царская процессия выехала из Москвы (заметим, что за все свое продолжительное царствование Михаил Федорович более не предпринимал такого дальнего богомолья).
Царственные богомольцы еще не достигли Унженской обители, а комиссия уже вернулась в начале сентября с отчетом: были опрошены «исцелевших людей семдесят четыре человека», а князь  Д.М. Пожарский принес письмо, что в его поместье в Пурехской волости от образа преподобного  Макария «чюдеса и исцеление многим людем»7.  Не проводя освидетельствования чудес, о которых сообщил князь Д.М. Пожарский,  патриарх Филарет созвал собор, канонизировавший  Макария Унженского и  Желтоводского.  Таким образом, царь Михаил и его мать прибыли в Унженский монастырь 29 сентября 1619 г. на поклонение к новоканонизованному святому, где они оставались два дня - до 1 октября.
Можно сказать, что из всех русских святых именно преподобному Макарию Желтоводскому и Унженскому династия Романовых была обязана кардинальным поворотом своей судьбы. Преподобный Макарий Унженский стал первым святым, канонизированным новой династией Романовых.
12 октября 1671 г. в Макарьевском Унженском монастыре   были обретены  мощи преподобного Макария8,  что вновь активизировало  распространение культа святого. 
Икона «Преподобный Макарий Унженский со сценами жития» была написана после обретения мощей преподобного, т.е. после 1671 г.
Икона «Преподобный Макарий Унженский со сценами жития» имеет характерную  иконографию. Подобные образы  - с крупной фигурой святого, предстоящего Спасу, Троице, или иконе двунадесятого праздника,   и житийными сценами,  расположенными в нижней части иконы, распространилась в русском искусстве с последней четверти XVII – начале XVIII в.  Это, в частности, иконы «Преподобный Иринарх, затворник Борисо-Глебский, с житием» конца XVII – начала XVIII в. из ростовкого Борисо-Глебского монастыря на Устье 9,   «Преподобномученик Адриан Пошехонский  в молении перед образом Успения Богоматери» первой трети XVIII в. из имения Петровское Рыбинского уезда10, «Модест патриарх Иерусалимский, в житии» первой половины XVIII в., написанной на Русском Севере11.
Стилистические аналогии данной иконы достаточно определенно очерчиваются  кругом костромских икон 1680-1690-х годов. Особенно близок данный образ произведениям знаменитого костромского мастера 2 половины XVII в. Гурия Никитина Кинешемцева  и художников его круга.
Приемы живописи личного сходны с костромской иконой «Благовещение» последней трети XVII в. из церкви Успения с. Качалова Костромского района Костромской области12,    образом Гурия Никитина Кинешемцева «Спас Великий Архиерей» 1687 г. из церкви Иоанна Богослова  в Ипатьевской слободе г. Костромы13   и произведением этого же мастера «Богоматерь Федоровская со сказанием» 1680-х гг. из церкви Спаса на Запрудне в Костроме14.
Много сходства у образа Макария Унженского с иконой Гурия  Никитина Кинешемцева  (?)  «Кирик и Улита со сценами жития» начала 1680-х гг. из церкви Ильи Пророка в Ярославле15.  Здесь  аналогичные  композиции со схожими  пропорциями  предстоящих святых,   плотно расположенные житийные клейма с подробными деталями, написанный «в растяжку» фон. Очень близко  общее колористическое решение этих образов.
Очень близки  художественные приемы данной иконы  с иконой мастера круга Гурия Никитина «Преподобный Геннадий Костромской  и  Любимоградский с житием в  20 клеймах»  1680-х гг. из с. Секша Любимского района Ярославской области16. Замечательно, что в иконе преподобного Геннадия Костромского сходный состав клейм средника: здесь так же, как и в иконе Макария Унженского, представлено успение преподобного, его погребение и сцены исцеления.
Образов Макария Унженского такой же  иконографии, как в данной иконе,   в литературе найти не удалось. Однако  прорись с иконы XVII в. «Сергий Радонежский с эпизодами преставления и погребения», опубликованная Г.В. Маркеловым17, обнаруживает абсолютное сходство иконы «Макарий Унженский»  с этой прорисью, служившей образцом для иконописцев. Совпадение  вплоть до деталей (так, в сцене успения внутри кельи Макария написана оплечная икона Спаса Эммануила, а в сцене исцеления хромого внутри храма – оплечный образ Спаса Вседержителя) здесь полное.
Г.В. Маркелов отмечал, что «наиболее распространенным видом уподобления в иконописных подлинниках стало  уподобление облика святых Древней Руси обликам своих же русских предшественников – «свято поживших». Чаще всего в качестве образца в целом или в качестве «подобия» по форме бороды упоминается преподобный Сергий Радонежский»18. Неслучайно в иконописных подлинниках облик Макария описывается следующим образом: «Аки Сергий, только власы не с ушей, в руке свиток». «Сед, брада Сергия Радонежского, ряска вохра19.         
Учитывая широкое почитание преподобного Макария Унженского в Костромских землях,  можно достаточно уверенно предположить, что икона была создана костромским художником, который, зная универсальный образец изображения преподобного,  и использовал его для написания образа Макария Унженского. Правда, в соответствии с целями заказа,  костромич изменил содержание сцен. В образе Сергия Радонежского представлены успение (в келье), отпевание (в храме)  и обретение мощей преподобного (на фоне пейзажа). В иконе Макария Унженского  композиция отпевания стала называться исцелением хромого (при этом одежды склонившегося персонажа были чуть изменены: очевидные священнические облачения и скуфья, написанные на иконе-образце, сменились рубахой мирянина, изображенного с непокрытой головой).  Сцена же обретения мощей преподобного Сергия Радонежского в трактовке костромского иконописца превратилась в композицию погребения Макария Унженского.  Образ Макария Унженского ярко демонстрирует механизм сложения новой иконографии на основе известного образца.
Икона  Макария Унженского была написана, возможно, для Макариево-Унженского монастыря.  В этом убеждает наличие сцен успения и погребения Макария. Композиция исцеления хромого,  возможно, свидетельствует о вкладном характере образа  как благочестивой благодарности за исцеление, полученное у мощей преподобного.  Хотя среди посмертных чудес такое  чудо неизвестно. Не исключен вариант и заказной семейной иконы
Образ был написан тогда, когда особая сфера покровительства Макария – плененным, подвергающимся татарским притеснениям, -  потеряла свою актуальность.  В иконе подчеркнуты неразрывная связь преподобного с основанной им обителью, городом Унжей и исцеляющая сила его мощей, помогающая мирянам-паломникам. 
Таким образом, комплекс идейно-художественных особенностей иконы «Преподобный Макарий Унженский со сценами жития» позволяет датировать эту икону 1680 – 1690-ми годами, вполне определенно связав ее с кругом выдающегося костромского живописца Гурия Никитина.  Икона демонстрирует появление  нового иконографического извода  известного подвижника Костромской земли.  Замечательные художественные качества делают ее заметным памятником костромской иконописи последней четверти XVII века.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Жития русских святых. Июль, август. Кн. Третья. Изд. Свято-Троицкого Ново-Голутвина монастыря. 1993. С.221-244.
2.  ГИМ. Собр. Уварова. № 397. Л.51 об.
3. ГИМ. Собр. Уварова. № 397. Л. 62.
4. ИРЛИ. Древлехранилище. Колл. Лукьянова. № 51. Л.328-337. Сборник выявлен Н.В. Понырко.
5. Понырко Н.В. Обновление Макариева Желтоводского монастыря и новые люди XVII в. – ревнители благочестия // Труды Отдела древнерусской литературы ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. Л., 1990. Т.43. С.58-59.
6. ИРЛИ. Древлехранилище. Колл. Лукьянова. № 51. Л.338-339 об.
7. Письма русских государей и других особ царского семейства. М., 1848. Т.1. С.27.
8. Жития русских святых. Июль, август. Кн. Третья. Изд. Свято-Троицкого Ново-Голутвина монастыря. 1993. С.221-244.
9. 82,5х61,5, ГМЗ «Ростовский Кремль», И-1058. Воспр.: Вахрина В.И. Иконы Ростова Великого. М., 2006. Кат.№ 110. С.360-365.
10. 31,9х27,6, РГИАХМЗ, РБМ 4573. Воспр.: Хохлова И.Л. Иконы Рыбинского музея. М., 2005. Кат. №18. С.62-63.
11. 106,5х87,6,  частная Арт-галерея «Дежа вю». Воспр.: Иконы из частных собраний. Русская иконопись XIV- начала XX века. Каталог выставки. М., 2004. Кат. № 83.  С. 123, 221.
12. 61,5х51,5, КМЗ КОК 17578/40. Воспр.: Костромская икона XIII – XIX веков.  М., 2004,  № 202,  кат. № 114. С. 534. Илл. 183, 184.
13. 145,6х110,5, КМЗ КОК 23252/56. Воспр.: Костромская икона XIII – XIX веков.  М., 2004,  № 202,  кат. № 124. С.539. Илл. 206, 207.
14. 150,4х117,5, КМЗ КОК 22673. Воспр.: Костромская икона XIII – XIX веков.  М., 2004,  № 202,  кат. № 125. С.539. Илл. 208,209.
15. 107х90; ЯМЗ, 41518/ик 397.  Воспр.: Костромская икона XIII – XIX веков.  М., 2004,  № 202,  кат. № 122.  С.538.  Илл. 202, 203.
16. 160х140,5; собрание В.Н. Набокова-Алексеева. Воспр.: Шесть веков русской иконы. Новые открытия. Выставка из частных собраний к 60-летию Музея имени Андрея Рублева. Каталог. М., 2007. Кат. № 28. С. 44, 167-168.  
17. Маркелов Г.В. Святые Древней Руси. Материалы по иконографии (прориси, переводы, иконописные подлинники). Т. 1. Святые Древней Руси в прорисях и переводах с икон XV – XIX веков. Атлас изображений. СПб,, 1998. № 247. Выражаю сердечную благодарность старшему научному сотруднику ЯХМ  Е.Ю. Макаровой за указание на эту публикацию.
18.  Маркелов Г.В. Святые Древней Руси. Материалы по иконографии (прориси и переводы, иконописные подлинники). Т. 2.  Святые Древней Руси в иконописных подлинниках XVII – XIX веков. СПб., 1998. С. 12-13.
19. Маркелов Г.В. Святые Древней Руси. Материалы по иконографии (прориси и переводы, иконописные подлинники). Т. 2.  Святые Древней Руси в иконописных подлинниках XVII – XIX веков. СПб., 1998. С. 158. № 309.