К переосмыслению реформы приходского управления 1961 года

В историографии периода государственно-церковных отношений 1960-х годов приходская реформа однозначно подается как действие властей нанесших разрушительный для церковного прихода, для религиозного самосознания удар, окончательной целью которой была ликвидация церковных структур. В результате изучения материала, а также с учетом постановки проблематики, с целью ее объективности, удалось прийти к результатам, из которых следует, что к 1988 году, к работе Поместного собора, на котором будет принят новый Приходской устав, церковные организации пришли духовно, организационно и финансово более крепкими, чем они находились до 1960-х годов. Относительно благополучное состояние приходов позволило начать церковное возрождение 1990-х годов.

Ключевые слова: приход, Архиерейский собор, реформа, устав, организация.

В историографии посвященной теме принятия на Архиерейском соборе в 1961 году приходской реформы нет положительных формулировок и отзывов. Однозначно реформа приходского управления подается как насилие государственной власти над Церковью и сервилизм церковного руководства, поддавшегося насилию и натиску антирелигиозных гонений. Принятие реформы трактуется как разрушительный удар по канонической организации прихода. Одни из представителей созданного в историографии направления мысли, такие, как, например, Г. С. Битбунов, анализируя решения и результаты изменений в приходском управлении, критикуя за недостаточно глубокую и вдумчивую позицию исследователей темы еп. Василия (Кривошеина), прот. Владислава Цыпина, Ю. В. Гераськина, и др., считают ее главной целью гонений. Он пишет: «Магистральным направлением этой антирелигиозной компании следует безоговорочно признать беспрецедентную неканоническую перестройку приходского управления, которая, по сути дела, лишала духовенство всех хозяйственно-административных функций»[1]. Далее, на основании якобы «логики фактов», он делает вывод, что «следствием принятия реформы стало ослабление финансово-хозяйственного потенциала приходов, массовое закрытие храмов, сокращение церковного актива и обслуживающего персонала церквей». Затем, он продолжает повторять уже закрепившуюся в историографии фабулу, что «в результате сложилась всеобъемлющая, многовекторная система государственного контроля за деятельностью Русской Православной Церкви, которая противоречила Конституции СССР и нормам международного права» [2].

  Для выяснения объективной позиции и оценки факта принятия реформы Архиерейским собором и ее места в антирелигиозной компании, следует сделать ретроспективу организации прихода, начав исследование с рассмотрения двух законодательных актов, принятых в качестве законодательных для Церкви: в апреле 1918 г.Приходского устава на Поместном соборе[3], и январского Декрета «Об отделении церкви от государства и школы от Церкви» принятого в том же году.

   Для ясного понимания вопроса обратимся к реализации принятых государственными органами власти и церковным Собором постановлений и к последствиям их принятия. Отметим сразу, что Приходской устав, расширяющий полномочия мирян (финансово-хозяйственная сфера) и передающий полномочия руководства (пастырского попечения) священнослужителям, принятый на Приходском соборе в 1918 году, не мог быть реализован в силу ряда основополагающих причин. А именно, их антиномии. Основным фактором, по которому он не мог вступить в силу, был фактор игнорирования церковным сообществом изменения государственного законодательства в отношении к религии, а также, игнорирование государством церковных постановлений. Принятие Приходского устава нивелировалось невозможностью его реализации и юридической несостоятельностью, т.к. государство признавало имеющим юридическую силу только свой законодательный кодекс. Так что, ни о каком самостоятельном, независимом от государства существовании в СССР любого сообщества, и его жизни по утвержденному им внутреннему законодательству, не могло быть и речи.

 В инструкции по вопросам, связанным с проведением декрета об отделении церкви от государства читаем: «Декрет об отделении церкви от государства с изданной к нему инструкцией Народного Комиссариата Юстиции (Собр. Указ. 1918 года № 62, ст.685) являются основным законом, на котором должны основываться  все распоряжения  и действия власти на местах»[4]. Т.е., никакие церковные документы не рассматривались властью в качестве легитимных и обязывающих. Об этом же недвусмысленно свидетельствуют исследовавшие тему историки. Заметим, что только отображенная в Декрете, в качестве обязательной, регистрация религиозного объединения, ставила его под контроль государственного законодательства. Ни о каком праве юридического лица в отношении церковной организации речь в государственном законодательстве не шла на протяжении всего существования Советского государства. Прописанное в Приходском  уставе и принятое Собором в 1918 году право приходу иметь юридическое лицо вызывает недоумение.

  Тем более, что с принятием Собором Приходского устава в 1918 году, и в последующие годы советской власти, вопрос шел не о возможности игнорирования государственного законодательства, а о выживании Российской Православной Церкви в Советском государстве. Напомним, что в 1922-1923 гг., в годы реализации законодательства, фактический глава Церкви - Патриарх находился под следствием, ввиду нарушения им гражданского законодательства. В дальнейшем, Русская Церковь, как тогда фиксировалось в документах - «тихоновской ориентации», вела легальное существование в государстве благодаря признанию в Декрете 1918 года государством за мирянами право организовывать приходскую организацию. Согласно государственному Декрету, для функционирования религиозных сообщества, церковный актив, мог пригласить для совершения богослужений священнослужителей. В п. 11, 12 обозначенной выше инструкции значится, что никакие центральные организации (всероссийские, епархиальные и т.д.) не могли претендовать ни на культовые здания, которые передаются в бесплатное пользование группам верующих или религиозным обществам, ни на церковную собственность. «От добровольного согласия самих верующих или религиозных обществ зависит подчинение распоряжениям центральных, или епархиальных органов, - читаем в п. 11-м инструкции, - делаемых  ими в порядке внутренней церковной дисциплины, поскольку таковые распоряжения касаются хозяйственного управления культовым имуществом»[5]. Имущество приходов, как и церковное здание, было сдаваемо государством приходской общине в аренду. Оно принадлежало государству. Отметим, еще одну особенность. До «сталинской конституции» 1936 года священнослужители были поражены в гражданских правах, и не могли возглавлять никакую религиозную организацию, в том числе, приходскую. Т.е., находились вне гражданских прав. Даже получив гражданские права по Конституции 1936 года, они не могли быть выбраны в церковные исполорганы согласно Положения о церковных объединениях 1929 года.  С 1918 по 1945 гг., и в последующие годы советской власти приходская организация была возможна только в рамках правового поля на условиях государственного законодательства, которое не потеряло своей юридической силы. Еще раз, сославшись на законодательство обратившись к тексту отметим, что согласно ст. 5 постановления ВЦИК и СНК РСФСР «служители культа, объединенные соответствующими религиозными центрами и епархиальными  управлениями, не могут быть учредителями религиозного общества, а следовательно, и не вправе подписывать договор на получение в бесплатное пользование молитвенного здания и церковной утвари»[6]. То же самое прописано и в отношении религиозного имущества организаций. Священник на приходе не имел право ничем владеть, ни чем руководить.

  О контроле над религиозными организациями следует знать, что он никогда, ни в какие годы советской власти не ослабевал. Уже на стадии регистрации прихода, согласно ст.14 Положения 1929 года закреплен государственный контроль. Читаем: «исполкомы местных органов власти имеют право отвода членов  исполнительного органа прихода или даже отдельных лиц из группы верующих, с разрешения районных и городских исполкомов проводятся общие собрания» (ст.12), «предоставляют сведения о служителях культа»[7]. Говорить, что всеобъемлющий контроль в отношении церковников был прерогативой только 1960-х годов, значит, ничего не знать о контроле над религиозными организациями в 1920-1930-е годы, когда стоял вопрос о физической ликвидации Церкви.  Опровергая аргументы Г. С. Батбунова отметим, что на данный момент не имеется ни одного документа, который бы свидетельствовал о проблеме принятия на Архиерейском соборе поправок в приходское управление, связанных с ней нарушениями Конституции СССР, либо международного права. Как не имеется в наличии ни одного свидетельства, что приходская реформа 1961 года стала «магистральным направлением» антирелигиозной компании 1960-х годов. На конец 1964 года в Русской Православной Церкви действующими числилось 7630 прихода. За 1963 — 1964 годы было закрыто более 700 приходов. Это меньше, чем в пиковые 1960 — 1962 гг., но больше чем в 1959 г. Для сравнения, на территории РСФСР в 1959 г. было закрыто 364 православных храма; в 1960 г. – 1398, в 1961 – 1423, в 1962 – 1569. Приведенные цифры закрытия  храмов говорят о том, что храмы закрывались с большей или меньшей интенсивностью во время всей волны антирелигиозной компании. Сокращение количества храмов продолжалось и в последующие годы советской власти. Из 205 церквей Ростовской епархии, оставшихся действующими после закрытия в 1945–1957 гг., в 1959 г. была закрыта 31 церковь (15 %); в 1960 году – 53 (25 %); в 1961 году – 17 (8 %); в 1962 году – 22 (11 %). С 1963 по 1969 гг. было закрыто 20 храмов (10 %), т.е., количество закрытых храмов сократилось. Напомним, что с 1945 по 1957 гг. в Ростовской области из 236 действующих храмов была закрыта 31 церковь (15 %) [8]. В Калужской области за 1960 год было закрыто 4 церкви, в 1961 году закрыто еще 3 церкви. Если на 1 января 1960 года в области было 37 действующих православных храмов, то к 19 июня 1961 года их осталось 30[9]. Из данных статистики и мотивации к закрытию видно, что поводы к закрытию храмов были различные: от передачи церковных зданий под культурные учреждения до закрытия ввиду неполной двадцатки. Однако, важно зафиксировать факт того, что закрытие храмов шло во все годы Советской власти, в 1930-е годы их было закрыто несравненно больше, чем в 1960-е. О том, что изменения в приходском управлении стали толком к закрытию храмов не никаких оснований. Говорить, что приходская реформа стала застрельщиком антирелигиозной компании, значит, не понимать суть государственно-церковных отношений в СССР. Они были наполнены другим смыслом, нежели отстранение духовенства от финансово-хозяйственной деятельности.

  Суть поднятой темы состоит в том, что церковные постановления не рассматривались властью в качестве принятых к исполнению. Власть диктовала условия Церкви. Сам вопрос о легализации путем регистрации церковного управленческого аппарата Патриаршей Церкви стал возможным и пришел в практическую область только со времени существования в 1927 «Сергиевского синода». Ни о каком церковном приходском законодательстве, прописанном в церковных правилах, кроме как, в указанных государством положениях Декрета 1918 г. и Положения 1929 года, вопрос не ставился. По свидетельству Г. Карпова, и всей истории СССР, Церковь не могла оказывать государству сопротивления[10]. Вопрос о проведении Поместного собора с целью выработки церковных решений (законодательства) в свете сложившейся обстановки и норм гражданского права постоянно откладывался[11].

  Следует сказать не только об отрицательной, но и о положительной стороне гражданского законодательства в отношении к религии. После завершения работы Поместного собора в 1918 году мощной силой, защитившей Церковь от ее полного разгрома стали разрешенные гражданским законодательством братства и трудовые союзы. Только и именно в силу их организации мирянами. Налицо была явлена народная поддержка Церкви.

   Легализации Патриаршей Церкви в 1943 году ввиду ее востребованности государством для решения своих политических задач, дало возможность принять на Поместном соборе 1945 года Положение о приходских организациях. Принятое Положение дало надежду на организацию устройства прихода в церковном русле в послевоенное время. Согласно его положению, позволившему, чтобы приходом управлял настоятель, получивший равноправные избирательные возможности в 1936 году, выстраивалась церковная правовая система, схожая со смыслом Приходского устава 1918 года. Но не с государственным правом!

  Обосновывая решение о реформировании приходского управления на Архиерейском соборе 18 июля 1961 года Управделами Московской Патриархии митрополит Тульский и Белевский Пимен, сделал ретроспективу развития приходской жизни в Русской Церкви. Причем, он указал, на отсутствие церковных правил, определяющих собственно строй приходской жизни, кроме прав духовенства на имущество прихода. Главной мыслью, озвученной на Соборе была та, что настоящей причиной, побудившей к принятию реформы прихода, стали действия настоятелей храмов, их «стремление к единоличному, иногда диктаторскому управлению приходом и приходским имуществом, что порождало на местах недоразумения и конфликты, а также приводило к нарушению гражданского законодательства в отношении Церкви»[12] . В подтверждение слов о злоупотреблениях на приходе со стороны настоятелей можно найти много высказываний в воспоминаниях священнослужителей и их духовных чад. Там звучат нелицеприятные мнения о действиях настоятелей приходов, их «непомерной» алчности, которая дала повод критике. Например, можно познакомиться с мнением такого авторитетного священнослужителя как архимандрит Таврион (Батозский), который занимал позицию, созвучную высказанным на Соборе архиереями соображениям и пониманию прихода, как соборной общины. Критикуя злоупотребления в основном городского зажиточного духовенства он указывал, что от реформы пострадали в основном священники в провинции, на бедных приходах[13]. В Совет шли жалобы от церковных советов и прихожан на авторитарный стиль управления некоторых настоятелей. Так, на имя председателя Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпова члены приходской общины Борисо-Глебского кафедрального собора города Рязани в частности писали: «Мы – хозяева церкви!», «у нас церковь для духовенства, а не для верующих, а верующие есть пчелы, приносящие мед в улей – церковь»[14]. Отметим еще одну побудительную особенность. Одним из мотивов принятия реформы, которые следует принять, был тот, что в 1960 году был обновлен Уголовный кодекс СССР, где ужесточалась ответственность за экономические преступления. Соборное постановление о приходах выводило духовенство от ответственности за подобную деятельность. Уже в Постановлении 1958 года «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам «О недостатках научно-атеистической пропаганды» предлагались в качестве ограничительных мер в отношении активности церковников административные меры воздействия. Вступали в силу статьи, по которым духовенству вменялись действия влекущие уголовное наказание. Т.е., для духовенства наступало время ужесточения контроля за их деятельностью.

С поддержкой инициативы по воплощению реформы и положительному решению Собора выступил митрополит Крутицкий и Коломенский Питирим (Свиридов). Он зачитал письменные заверения духовенства и верующих вверенной ему Крутицкой епархии в поддержке решений Собора в приходском вопросе, считая его канонически и исторически верным: «чтобы оно обеспечило сохранение формы и существа православной христианской общины и не противоречило гражданскому законодательству о религиозных объединениях»[15]. Затем, выступили митрополит Херсонский и Одесский Борис (Вик) и Минский и Белорусский Варлаам (Борисевич), другие архиереи, которые, раскритиковав нарушение соборности прихода Положением 1945 года, ввиду «авторитарного» управления приходом настоятелей, высказали не только свое согласие реформе, но назвали ее «своевременной и необходимой».

На основании анализа документов следует признать, что нет оснований утверждать, что десятилетний период с 1954 по 1964 гг. был временем, в котором церковная проблема была для государства основной. Циркуляры и инструкции издавались во всех сферах государственной и общественной жизни. Как известно, антирелигиозная проблематика решалась в свете идеологических задач по буквальному построению коммунистического общества, особенно после ХХII съезда партии в октябре 1961 года, который провозгласил курс на построение коммунизма в ближайшей перспективе. В коммунистическом обществе не было места религиозным пережиткам. Снятие с регистрации малоприходных храмов, ужесточение контроля за религиозным законодательством, антирелигиозная компания – не были следствием реформы. Повторим, принятие реформы прихода не было нововведением государства и не стало «локомотивом» гонений.

  Мнение современных историков о сервилизме архиереев, поддержавших реформу прихода, не выдерживает критики. Если вспомнить служение в Церкви митрополита Пимена (Извекова), то можно найти большое количество свидетельств о его отстаивании интересов Церкви и неустрашимости. Так, будучи наместником Троице-Сергиевой Лавры, он непреклонно отказался выдать иконы из Троицкого собора Лавры для организации выставки в Третьяковской галерее, понимая, что древние иконы власти могут не возвратить[16].

  Восстанавливая объективную картину сложившейся обстановки следует указать, что восстановление «ленинских норм» и возвращение к практике государственного законодательства было не только государственной прерогативой в отношении к Церкви. Курс на искоренение последствий культа личности И. Сталина и на соблюдение законности был взят во всех сферах государства. Во второй половине 1950- начала 1960-х гг. реформированию подверглись все государственные и общественные институты. На партийных съездах и конституционных комиссиях вырабатывалась доктрина «общенародного государства», создание нового человека, партийные и государственные интересы формировались в контексте идеологической формулировки  «перехода к коммунистическому обществу». Создавались предпосылки к расширению коллегиальных и демократических начал в государственном управлении с последующим превращением его в «народное общественное самоуправление». Настойчиво стали подчеркиваться моменты укрепления законности, активное включение граждан в управление общественными делами. В качестве достигаемой цели указывалось построение «бесклассового коммунистического общества» базирующегося на общественном самоуправлении[17]. «Время действующих лиц прошло, - писал Рудольф Пихоя о победе партийной номенклатуры над государственным аппаратом, - пришло время <…> «коллективного героя» советской истории 1960-1970-х гг.» Именно в ключе поставленных партийно-государственных целей следует признать правомерность приходской реформы[18]. Таким образом, можно сделать вывод, что реформа приходского управления стала востребована в общей парадигме поставленных государством идеологических задач, и не решала кардинальных целей по ликвидации религиозных пережитков, или ликвидации церковной организации.

  Несмотря на острую критику реформы приходского управления приведем факты, которые могут свидетельствовать, что Русская Православная Церковь когда пришло время, смогла отстоять свои интересы. К работе принятию нового Приходского устава на Поместном соборе 1988 года, где были восстановлены права настоятеля как руководителя церковной общины. К 1980-м годам Русская Церковь материально окрепла. Бюджеты епархий были профицитные. На свои средства Церковь восстанавливала отданные ей в 1980-е годы монастыри - Даниловский и Толгский, платила пенсии, содержала наемных работников,  выплачивала священнослужителям «лечебные» пособия и отпуска, выдавала ссуды, оплачивала реставрационные и ремонтные работы в храмах. Для примера, сравним остаток кассы Костромского епархиального управления. Остаток кассы в 1962 г. = 3629 руб.; в 1963 г. = 13342 руб.; в 1988 г. = 57487 руб., почти в 5 раз больше. Поступлений за 1962 г. = 395519 руб.; в 1988 г. = 998019 руб., т.е., почти в 3 раза больше. В 1962 году сотрудников Епархиального управления числилось 3, в 1988 году =7[19]. За постреформенные годы в Церковь пришли люди прошедшие обучение в Духовных школах, в основном - грамотные пастыри, преданные своему призванию, разбиравшиеся в законодательстве и умении им пользоваться.

Выводом по рассмотренному материалу и выявленным фактам необъективного подхода отображенного в историографии посвященной приходской реформе 1961 года, следует считать опровержение мнения о губительности и катастрофичности реформы для жизни прихода ее модели, принятой на Архиерейском соборе в 1961 году. По своим критериям реформа отвечала всем критериям православной соборной канонической христианской общины. Главным ее недостатком стало фактическое отстранение духовенства от управления приходом, его неудовлетворительное каноническое положение, и непосредственное государственное вмешательство в жизнь прихода. Именно государственное вмешательство в жизнь прихода стало источником конфликтных ситуаций в 1960-е годы, как впрочем, и во все времена. Однако, в условиях советской действительности и поставленных идеологических задач, как уже отмечалось выше, Церковь не могла самостоятельно руководствоваться своими правилами, игнорировать государственное законодательство. Тем, более, открыто противостоять свою позицию государству. Она противостояла ему силой своего духа. Сила духа и веры, согласно обещанию ее Основателя, разрушила со временем власть и идеологию государственного атеизма (Мф. 16:18)[20]. Последующее время ярко свидетельствовало о правильности выбора такой позиции.

 В заключение статьи, размышляя над ее проблематикой и выводами, представляется важным прислушаться к размышлениям и аргументам, которые будут не лишними в оценке принятой в 1961 году приходской реформы, вошедшей в практику церковной жизни на протяжении 30 лет. К сожалению, все исследования темы и ее проблематики касаются и освещены только ракурсе государственно-церковных отношений, где приходская жизнь рассматривается однобоко, с точки зрения перекосов, вмешательства органов государственной власти, и связанных с ними скандалов. Почти нигде в историографии в качестве канонической несостоятельности Положения 1945 года не приведен аргумент, что Приходской устав 1918 года, дававший большие полномочия мирянам в управлении приходским имуществом, мог быть отменен постановлением Поместного собора. До сих пор не сделан анализ положительных сторон прошедшей реформы. Принятый в 1988 году Приходской устав просуществовал до 2000 года, 18 лет. Временной период, который дает повод для сравнений и аналитики. Далее, на Архиерейских соборах в 2000, 2008, 2009, 2011, 2013, 2016, 2017 гг., в том числе, ввиду изменения государственного законодательства, наряду с реформированием Устава РПЦ, были внесены поправки и изменения в Приходской устав. Единодушно положительного ответа и откликов с мест на принятие поправок у священнослужителей и мирян нет. Улучшили ли нововведения приходскую жизнь? Действительно ли церковная приходская община, обладая всеми правами, в настоящее время обладает всей полнотой соборности, ее назначению, и удовлетворяет потребностям прихожан? Возникшие вопросы предлагают дискуссию и проблематику исследования, которая будет не лишней в осмыслении и оценке реформы 1961 года.

Дмитрий Иванович Сазонов, протоиерей

Кострома, Костромская духовная семинария

Источники и литература:

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. United Bidle Societies, 1991. - 1369с.
2. Битбунов Г. С. Архиерейский собор Русской Православной Церкви 1961 г. и новая схема управления приходом: предварительная подготовка,, итоговые решения и практические результаты//Церковно-исторический вестник. М.: Издание общества любителей церковной истории, 2009/2010. №16-17. С.110-120.
3. Бычков С. Страдный путь архимандрита Тавриона. М. : Издательство «Тэтис Паблишн», 2007. 464с.
4. Годовой отчет Костромского епархиального управления за 1962г. 18с.; Годовой отчет Костромского епархиального управления за 1963 г. 20с.; Годовой отчет Костромского епархиального управления за 1988 год. Приложение 12с.
5. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.З-6991. Оп.2 Д.151. 252л.
6. Гольст Г. Р.. Религия и закон. М.: «Юридическая литература», 1975. 112с.
7. Деяния Архиерейского собора Русской Православной Церкви 18 июля 1961 года//Журнал Московской Патриархии. М: Издание Московской Патриархии, 1961 . №8. C.5-29.
8. Журавский А. В. Приход в Русской Православной Церкви в ХХ веке// Православная энциклопедия: Русская Православная Церковь. Т.00. М., 2000. С.273-276.
9. Инструкции по вопросам, связанным с проведением декрета об отделении церкви от государства. Постановление народных комиссариатов юстиции и внутренних дел от 19 июня 1923 года. О религии и церкви. Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма. Документов КПСС и Советского государства. М.: Издательство политической литературы. 1977. С.102-104.
10. Кузнецов И. Н. История государства и права. Курс лекций. Минск: «Амалфея», 1999. 528с.
11. Мазырин А., свящ. Эволюция отношения митрополита (Патриарха) Сергия (Страгородского) к обновленческому расколу в 1920—1940-е годы // Вестник ПСТГУ. Сер. 2. 2019. № 90. С. 55–78.
12. Пихоя Р.Г. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны, 1945-1985. М.: Русь-Олимп: Астрель: АСТ, 2007. 715с.

 

[1] Битбунов Г. С. Архиерейский собор Русской Православной Церкви 1961 г. и новая схема управления приходом: предварительная подготовка,, итоговые решения и практические результаты//Церковно-исторический вестник. М.: Издание общества любителей церковной истории, 2009/2010. №16-17. С. 110.

[2] Битбунов Г. С. Архиерейский собор Русской Православной Церкви 1961 г. и новая схема управления приходом: предварительная подготовка, итоговые решения и практические результаты//Церковно-исторический вестник. М.: Издание общества любителей церковной истории, 2009/2010. №16-17. С. 120.

[3] Приходской устав, принятый Поместный собором Русской Церкви 20 апреля 1918 года. 1.Приходом в Православной Церкви называется общество православных христиан, состоящий из клира и мирян, пребывающих на определенной местности и объединенных при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении своего епархиального архиерея, под руководством поставленного последним священника - настоятеля. 7. Приходской храм и приход являются особыми юридическими лицами. Введение к приходскому уставу. Составлено, но поручению Священного Собора Православной Российской Церкви, Членами Собора: Архиепископами Тверским Серафимом и Пермским Андроником, Л. К, Артамоновым и П. И. Астровым и рассмотрено, во исполнение постановления Священного Собора от 7/20 января 1918 года, Высшим Церковным Управлением. Священный Собор Православной Российской Церкви. Собрание определений и постановлений. М., 1918. Вып. 3. С.10.

[4] Инструкции по вопросам, связанным с проведением декрета об отделении церкви от государства. Постановление народных комиссариатов юстиции и внутренних дел от 19 июня 1923 года. О религии и церкви. Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма. Документов КПСС и Советского государства. М.: Издательство политической литературы. 1977. С.102.

[5] Инструкции по вопросам, связанным с проведением декрета об отделении церкви от государства. Постановление народных комиссариатов юстиции и внутренних дел от 19 июня 1923 года. О религии и церкви. Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма. Документов КПСС и Советского государства. М.: Издательство политической литературы. 1977.С.104.

[6] Гольст Г. Р. Религия и закон. М.: «Юридическая литература», 1975. С.28.

[7] Гольст Г. Р.  Религия и закон. М.: «Юридическая литература», 1975. С.30-33.

[8] Сосковец Л.И. Положение Русской православной церкви в период «хрущевской оттепели» // Вестник Томского государственного университета.Сер. История. 2011. № 4. С. 31; Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве. Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 годах. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1999. С.

[9] Государственный архив Калужской области (ГАКО). ф. р-3501. Оп. 1, д. 57, л. 10.

[10] Журавский А. В. Приход в Русской Православной Церкви в ХХ веке// Православная энциклопедия: Русская Православная Церковь. М., 2000. С.287.

[11] Мазырин А., свящ. Эволюция отношения митрополита (Патриарха) Сергия (Страгородского) к обновленческому расколу в 1920—1940-е годы // Вестник ПСТГУ. Сер. 2. 2019. № 90. С. 55–78.

[12] Деяния Архиерейского собора Русской Православной Церкви 18 июля 1961 года//Журнал Московской Патриархии. М: Издание Московской Патриархии, 1961 . №8. С.11.

[13] Бычков С. Страдный путь архимандрита Тавриона. М. : Издательство «Тэтис Паблишн», 2007. С 264.

[14] Государственный архив Рязанской области. (ГАРО). Ф. р 5629. Оп. 1, д. 135, л. 101

[15] Деяния Архиерейского собора Русской Православной Церкви 18 июля 1961 года//Журнал Московской Патриархии. М: Издание Московской Патриархии, 1961 . №8. С.12.

[16] ГАРФ. Ф.З-6991. Оп.2 Д.151. Л.91.

[17] Кузнецов И. Н. История государства и права. Курс лекций. Минск: «Амалфея», 1999.  С. 314, 345.

[18] Пихоя Р.Г. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны, 1945-1985. М.: Русь-Олимп: Астрель: АСТ, 2007. С.392.

[19] Годовой отчет Костромского епархиального управления за 1962г. С.10;Годовой отчет Костромского епархиального управления за 1963 г.С.12; Годовой отчет Костромского епархиального управления за 1988 год. Приложение. С.1.

[20] Библия.=Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. United Bidle Societies, 1991. - 1369с.