Религиозное «диссиденство» как явление духовного возродения в СССР в 60-80-х годах XX века

Аннотация. В статье дан анализ такому явлению 60-80-х годов ХХ века как «религиозное диссидентство». Средой, в которой возникло диссидентство стала интеллигенция, которая в 60-х годах начала открывать для себя русскую культуру. Через духовные искания образованные люди пришли в Церковь, нашли Бога, и не смогли смириться с давлением государства, провозгласившего своей идеологической платформой атеизм и борьбу против религии и выражавшегося в форме закрытия храмов, запрещения свободного проявления религиозных чувств, подавлении прав и свобод личности и т.д.

Ключевые слова: диссидентство, Патриархия, возрождение, интеллигенция, атеизм, верующие, культура.

«RELIGIOUS «DISSIDENS» AS A PHENOMENON OF SPIRITUAL REVIVAL IN THE USSR IN THE 60-80s OF THE XX CENTURY».
Archpriest Dmitry I. Sazonov, candidate of theology, doctoral candidate postgraduate them saints Cyril and Methodius.

Annotation. The article analyzes the phenomenon of the 60-80s of the XX century as «religious dissidence». Environment, in which there was a dissidence intelligentsia, which in the 60s began to discover Russian culture. Through spiritual quest educated people come to Church, have found God, and could not reconcile with the pressure of state, declared its ideological platform for the struggle against atheism and religion, and which was expressed in the form of the closure of churches, the prohibition of free expression of religious feelings, suppression of the rights and freedoms of the individual etc.

Keywords: dissidence, Patriarchy, revival, intellectuals, atheism, believers,culture.

В середине 60-х годов в СССР возникло диссидентское движение. Возникло оно в эпоху «хрущевской оттепели» в светской среде, но как одно из направлений общего движения возникло диссидентство религиозное. Главной целью религиозного движения было восстановление религиозной свободы, прекращение преследования людей по религиозным соображениям, прекращение вмешательства спецслужб в жизнь Церкви.Атмосфера в CCCР на рубеже 50-х-60-х годов была такова, что верующий человек, по словам С.С. Аверинцева, выглядел «безумцем в глазах окружающих»[1]. Под «окружающими» имелось в виду не только партийное начальство, но большинство населения страны. Вместе с тем, к концу 60-х годов даже профессиональные атеисты признавали, что в СССР произошел подъем религиозности. Религиозное возрождение 60-80-х годов было явлением повторившим послевоенное религиозное возрождения в СССР. Отличительной чертой религиозного возрождения в те годы был яркий политический контекст, несогласие людей мириться с подавлением свободы личности и несправедливости общественного положения верующих в социалистическом государстве. Было и еще одно отличие, а именно, в хрущевско-брежневский период духовные искания интеллигенции привели часть ее в Церковь. Если в послевоенное время представители интеллигенции терялись в огромной массе «простого народа», то среди обращенных в 60-80-е года представители интеллигенции доминировали.

Масштабы религиозного возрождения 60-80-х годов не вполне ясны и по сей день. Процесс возрождения был ограниченным, и охватывал главным образом молодую городскую интеллигенцию, но именно потому, что в него оказалась вовлечена интеллигенция, и сделало его заметным в жизни советского общества.Партийные идеологи того времени называли несколько причин, способствующих «выживанию» религии в СССР: иностранные религиозные передачи, незаконный ввоз из-за границы религиозной литературы на русском языке и усилия духовенства привлечь молодежь путем «попыток присвоить церкви роль хранительницы национальных духовных ценностей». Эти факторы, как указывалось, «работали» на обращение к вере в первую очередь представителей интеллигенции.

Посмотрим на причины, способствовавшие обращению интеллигенции к вере.Атеизм хрущевского периода не был только исключительно партийной установкой. Он соответствовал духу эпохи. На рубеже 50-х -60-х годов в СССР получила распространение идея преображающего мир прогресса, и в связи с охватившей общественное мнение эйфорией возможностей прогресса - двигателя науки, для начала 60-х в СССР характерен настоящий культ науки. Научное знание противопоставлялось в глазах интеллигента идеологическим штампам «научного коммунизма» и было выходом творческих сил и энергии из тисков мертвящей и давлеющей партийной идеологии. Культ науки подкреплялся реальными достижениями советских ученых, возникновением новых научных центров и академгородков (Дубна, Новосибирск, Красноярск, Якутск), а также, в первую очередь, достижениями в освоении космоса. Несовместимость религии с современными наукой и прогрессом казались очевидными для многих молодых людей 60-х годов. В свете их мировоззрения вера в Бога противопоставлялась не столько Советской власти, сколько науке и просвещению. Нокульт науки для думающих людей не решал проблему наличия зла в мире. К тому же, в те годы своего пика достигла пропаганда достижений советского строя и превосходства его пред «капиталистическим Западом». Стала востребована русская культура, которая не мыслилась без своих религиозных основ. В конце 60-х появляется инициированный внешней прорагандой появляется интерес к русской культуре в среде интеллигенции. Возникает мода на коллекционирование икон, в конце 60-х выходят литературные произведения посвященные русской религиозной культуре и традициям: романы В. Солоухина «Черные доски» и О. Гончара «Собор», А. Солженицына «Матренин двор». Большую роль в возрождении интереса к культуре Древней Руси сыграли труды академика Д.С. Лихачева. Они открывали оторванному от традиций советскому интеллигенту целые пласты еще недавно подвергавшиеся забвению истории страны, обычаев и традиций народа. Существенную роль в деле духовного пробуждения сыграли и труды искусствоведов, посвященные русской иконе, архитектуре, письменности. Достижения культуры 60-х связаны не просто с попыткой восстановления разорванных традиций, но с прорывом молодых интеллектуалов в духовное измерение. Ярким примером такого прорыва 60-х можно назвать фильмы Тарковского «Андрей Рублев», Ярополка Лапшина «Угрюм-река», документальное кино посвященное архитектуре русского Севера. Оживился и интерес к русской религиозной философии в лице таких ее представителей как В. С. Соловьев, священнике П. Флоренский, А. Ф. Лосев. Кроме того, с ослаблением «железного занавеса» в СССР стала активно поступать зарубежная и эмигрантская литература, и произведения религиозного характера составили существенную долю в «самиздате». От упрощенного черно-белого взгляда на мир перед советским человеком многогранный мир духовной красоты и глубины.

На начало 70-х годов приходится расцвет деятельности таких гениев аналитической мысли как С.С. Аверинцева, Ю. М. Лотмана, Н. В. Кулагина, М. К. Мамардашвили. Б. А. Успенского. Именно в 70-е происходит глубокая перемена человека, воспитанного советским режимом – у него появляется интерес к экзистенциальным проблемам.Подобное изменение «духа времени» способствовало тому, что уже к концу 60-х религия воспринимались им не как удел кучки суеверных малограмотных людей. В сознании советского интеллигента постепенно утверждалось понимание, что вера в Бога вполне совместима с образованностью и самостоятельностью мышления[9,с.13]. «Застой» поздних 60-70-х годов показал окончательную несостоятельность коммунистической идеи и определил поиск альтернативных путей духовного поиска, одним из которых могло быть обращение к христианству.В 1973 году советское руководство внезапно дало добро на двукратное увеличение квоты поступающих в духовные академии. Изменялся постепенно и состав учащихся. Один из самых компетентных советских религиоведов — П.К. Курочкин — отметил в 1970 году небольшое, но постепенно возраставшее число молодых выходцев из интеллигенции, становившихся священниками [6,с.511]. В 70-е годы председателю ОВЦС митрополиту Никодиму (Ротову) удалось преодолеть неписаный советский закон, и добиться возможности поступления в духовные учебные заведения людей с высшим светским образованием. Придя в духовные учебные заведения, эти люди способствовали выходу Церкви из границ того гетто, в которое советский режим старался заключить Церковь.

Ослабление давления на Церковь сказалось на расширении издательской деятельности Патриархии. В 70-е годы в Журнале Московской Патриархии публиковались образовательные материалы богословского и дидактического характера. Важным достижением была публикация в научном периодическом издании «Богословские труды» работ свящ. П. Флоренского и В. Лосского. Несмотря на то, что тираж этих изданий был мал и малодоступен для массового читателя, подобные публикации все же сыграли определенную роль в распространении духовного просвещения.

Зарубежная, в том числе эмигрантская религиозная литература начала активно поступать в СССР еще с конца 50-х годов. Большое значение имело распространение так называемого религиозного самиздата, содержанным наполнением которого были не только статьи оригинальных авторов, но и большое количество переводов и рефератов. Издавались информационные бюллетени, освещающие факты гонений за веру, воззвания, открытые письма и др. Появились периодические издания. В 1971-74 годах выходил самиздатский журнал «Вече», выражавший русское национальное самосознание, где видная роль отводилась Православию [3]. Традиции «Вече» продолжили самиздатовские периодические издания «Земля», «Московский сборник». К середине семидесятых до половины самиздата выходило из рук верующих.

Одним из источников обращения людей к вере стали уцелевшие члены сложившихся еще в двадцатые годы православных братств, монахи и монахини живущие в миру. Они, дожившие до 60-х годов, способствовали передаче веры молодому поколению. Важную роль играло знакомство с уцелевшими в лагерях исповедниками веры — такими, как архимандрит Таврион (Батозский), архимандрит Павел (Груздев), архимандрит Севастиан (Фомин) и многие другие, вокруг которых вплоть до их кончины собиралось множество ищущих веры людей различных сословий общества. Много среди их духовных чад было и представителей интеллигенции.

Хотя во всех высших учебных заведениях был обязательным курс атеизма, среди ученых и вузовских преподавателей находились отдельные люди, которые не только были верующими сами, но не боялись проповедовать христианство учащейся молодежи. Так, в докладе председателя КГБ А. Шелепина, упоминались имена профессора военно-инженерной академии Н. В. Зволинского, профессора Московского инженерно- экономического института Н.Е. Пестова, сотрудника Ленинградского института теоретической астрономии Елены Казимирчак-Полонской. Жаждущие услышать слово о Христе вокруг известных священников собирались люди, среди которых было немало вузовских профессоров. Здесь можно вспомнить имена священников Всеволода Шпиллера, Георгия Бреева, Сергия Желудкова. В начале 60-х начинается миссионерская деятельность отца Александра Меня, в конце того же десятилетия начал свои, ставшие известными миссионерские проповеди священник Дмитрий Дудко, говоривших в них о роли Церкви в современном обществе и призывавший видеть в ней нравственную силу общества. Позднее, в 70-е годы, начинается миссионерская деятельность протоиерея Георгия Кочеткова. Стиль, язык, аргументация проповедей и публикаций миссионеров 60-80-х свидетельствует, что они в первую очередь к интеллигенции [1].

Отметим, что для пришедших в Церковь интеллигентов ставших затем диссидентами христианство было не столько возвращением к прерванной в революцию традиции, сколько путем личного духовного поиска. Многие из неофитов привносили в церковную жизнь представления, вынесенные из воспитавшей их среды, и с трудом находили общий язык с традиционно верующими. Они не всегда были готовы были удовлетвориться посещением храма и личным благочестием. Вот поэтому время конца-50-х -80-х годов стало временем расцвета церковного диссидентства, как выражение протеста сковывавшей свободу человека системе. Многие пути приобщения человека к вере считались советской властью противозаконными. Если само по себе не слишком афишируемое посещение богослужений не всегда влекло за собой немедленных санкций, то активная миссия, не говоря уже о распространении религиозного самиздата, попадала в разряд преследуемой политической деятельности. То есть для интеллигента из неверующей семьи часто само по себе обращение к вере уже попадало в характерную для диссидентства «парадигму протеста» В эту же «парадигму протеста» укладывалось и активная проповедь христианства, и уж тем более противостояние государственному атеизму. Многим импонировал образ «глашатаев свободы», трибунов и борцов, но многие из новообращенных были искренни в своих порывах и миссионерском горении.

Контекстом создания диссидентского движения в целом явилось интеллектуальное брожение конца 1950-х и 60-х, породившее особую социокультурную общность. Духовные поиски, приведшие к православному возрождению, и собственно диссидентство, как противостояние режиму, были в равной степени порождены этим брожением. Поэтому между ними неизбежно возникли точки пересечения, хотя православные диссиденты были лишь одной из составляющих диссидентского движения, и, естественно, далеко не все из обратившихся к Церкви в эти годы оказывались в рядах диссидентов.

Одним из направлений деятельности диссидентов было отстаивание перед государством прав на свободу совести. Так, например, в начале 70-х группа правозащитников поддерживала попытки православных верующих зарегистрировать свой приход. А в 1963 году во время хрущевских гонений за границей было опубликовано послание группы ленинградских верующих зарубежным религиозным организациям с попыткой привлечь внимание верующих других стран к положению Православной Церкви в России.

Диссидентами, которые были так сказать на слуху, были Глеб Якунин и Николай Эшлиман. Они не побоялись объявить о несправедливости отношения советского строя по отношению к верующим в своем открытом письме, которое называлось «К пятидесятилетию восстановления Патриаршества». Первоначальный вариант письма подготовил знаменитый публицист А. Э Краснов-Левитин. Затем проект существенно переработали Николай Эшлиман и Георгий Эдельштейн. Над письмом работали миряне Феликс Карелин, Лев Регельсон, Виктор Капитанчук. В письме были приведены факты незаконных закрытий храмов. Главным тезисом письма было соглашательство и следование руководства Церкви всем антирелигиозным инициативам государства. Первоначально предполагалось, что это будет совместное письмо епископата и священства Патриарху. Но в итоге под ним подписалось лишь двое священников. Копию письма разослали всем правящим архиереям, а также Председателю Верховного Совета СССР. Самым заметным событием диссидентского движения было письмо А. И. Солженицина по поводу положения Церкви и состояния свободы совести.

Постепенно истинное положение Церкви с СССР стало доходить до Запада. Хотя действия диссидентских групп было небольшим по своим масштабам, но наличие протестного движения само по себе позволяло снизить давление на Церковь. Вместе с тем, в Церкви были люди, которые считали, что протестное движение являлось самопиаром. Такой точки зрения придерживались и свою позицию озвучивали прот. Всеволод Шпиллер, архимандрит Сергей Савельев, которые резко раскритиковали статью Солженицина. Ярославский архиепископ Иоанна (Венланд) и протоиерей Борис Старк негативно высказались по поводу письма священника Глеба Якунина[2,с.28]. В этой связи показательно письмо Митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия заместителю генерального секретаря Всемирного Совета Церквей доктору Конраду Райзеру по поводу судебных процессов в СССР над религиозными диссидентами: «К сожалению, многие стороны жизни нашего общества, включая права человека и особенно вопросы религиозной свободы, западными религиозными агентствами подаются часто весьма искаженно, в духе так называемой психологической войны. Отсюда не удивительно превратное, как правило их толкование за границей…»[8, с.185].

Кроме политического противостояния атеистической системе другой формой протеста оказывалось апология исходящей от властей атеистической пропаганде. В частности, властями широко пропагандировался опыт священнослужителей-отступников, и потому очень важно было дать адекватный ответ. С конца 50-х годов в самиздате ходило открытое письмо священника Сергия Желудкова бывшему священнику-ренегату Дарманскому. Примерно в то же время начали активную борьбу с государственной антирелигиозной пропагандой А.Э. Краснов-Левитин и его соратник В. Шавров.

Поскольку какая-либо проповедь за пределами храма была под запретом, то миссия и духовное просвещение в СССР тоже оказывались формой диссидентской деятельности. Произведения о. Александра Меня, о. Сергия Желудкова, переводы зарубежных христианских писателей (например, К.Льюиса) вплоть до 90-х годов ходили только в самиздате или печатались за рубежом, и их распространение и хранение уже попадало в разряд противоправной деятельности.

В 1974 году независимо друг от друга возникли религиозно-философские семинары в Москве (под руководством А. Огородникова) и в Ленинграде, участники которых не просто собирались для обсуждения религиозных вопросов, но пытались создать христианские коммуны. В конце 70-х годов члены этих групп были осуждены «за тунеядство», поскольку сама идея активной общественной организации, существующей независимо от власти, оказалась неприемлемой для властей.

Создание в 1973 году Христианского комитета защиты прав верующих в СССР во главе с священником Глебом Якуниным свидетельствовало о том, что ситуация все же менялась в связи с ростом сопротивления антицерковной политике. Верующие многих приходов обращались в Комитет, который направлял затем их петиции Патриарху и гражданским властям.

Встречались и более радикальные формы религиозного диссидентства, когда его участники ставили перед собой перед собой политические цели. В 1964 году был основан и просуществовал 3 года Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа, которым руководили выпускники Ленинградского университета И.В. Огурцов, Е.А. Вагин, М.Ю. Садо. Союз был, по сути, первой в советский период подпольно возникшей политической партией, ставившей своей свержение коммунистической власти и построение христианского государства.

Естественно, основной огонь критики церковных диссидентов был направлен на Советскую власть. Однако, поскольку за все время существования при Советской власти руководству Православной Церкви неоднократно приходилось идти на многочисленные компромиссы, деятельность церковных диссидентов неизбежно входила в конфликт и с руководством Московской Патриархии. Поданный в 1965 году меморандум протеста против закрытия храмов, подписанный священниками Г. Якуниным и Н. Эшлиманом, был направлен не только правительству СССР, но и руководству Патриархии и осуждал ее потворство властям в закрытии храмов. Эти послания были быстро переведены на иностранные языки и стимулировали дальнейшую критику действий церковного руководства, несмотря на то, что авторы поплатились за свое письмо запретом в служении. Религиозные диссиденты были подвергнуты и государственным репрессиям. В 1979 году Глеб Якунин был арестован, полученный им лагерный срок сокращен лишь в 1987 году. Разгромлены религиозно-философские семинары в Москве (Александр Огородников), Ленинграде (Виктор Пореш), Смоленске (Татьяна Щипкова), организаторы семинаров получили длительные сроки. Священник Дмитрий Дудко за свою просветительскую деятельность в начале 1980 года был арестован, поле полугодового следствия выступил по Центральному телевидению с заявлением, что действовал по заданию ЦРУ, что раскаивается и будущем воздержится от любой политической деятельности. После выступления он был освобожден и получи приход [8, с.167]. В 1970 году протоиерей Павел Андельгейм был осуждён на 3 года лагерей по обвинению за «клевету на советский строй». На процессе в Ленинградском городском суде 23-25.04.1980 года, подследственный В. Пореша заявил: «В 1974 году нами был создан Христианский семинар по проблемам религиозного возрождения в России. С самого начала, с создания, семинар подвергался преследованиям КГБ. Был посажен в психиатрическую больницу член семинара А. Ардентов, его история болезни есть в деле, из нее явствует, что он абсолютно здоров. Органами осуществлялась постоянная слежка за членами семинара» [8,с.182]. В 1966 году 12 верующих Кировской епархии подписались под письмом протеста против закрытия храмов направленного Патриарху. Письмо было составлено математиком Б. Талановым, арестованным за свои убеждения и умершим в 1971 году в тюрьме. В письме говорилось, что религиозная жизнь разоряется руками церковного руководства. Оно получило огласку за пределами страны [2,с.48-49]. Таланов не только бесстрашно критиковал власти в разгар хрущевских гонений, но опубликовал в самиздате в 1967 году статью «Сергиевщина или приспособленчество к атеизму», где утверждал, что компромисс с советской властью не выполнил своей задачи сохранения Церкви, но превратил Московскую патриархию в послушное орудие атеистической власти.

Деятельность церковных диссидентов пережила подъем в первой половине 1970-х, после чего последовал спад под ударами КГБ. Рубеж 70-х и 80-х был ознаменован арестом многих диссидентов, в том числе и из церковной среды, усилением давления на авторитетных и независимых священников. Однако наряду с преследованиями независимо мыслящих людей коммунистические власти сами задумывались о смене идеологической парадигмы. Хотя атеизм все еще оставался официально декларируемой идеологией, но, по предположению некоторых церковных историков, (в частности, игумена Иннокентия (Павлова)), в годы правления Андропова планировался некий поворот в отношениях Церкви и государства, аналогичный сталинскому «новому курсу» в 1943 году. На смену окончательно обанкротившейся коммунистической идее все более явно выдвигалась на первый план имперская, националистически окрашенная идеология, в которой определенная роль, по замыслу партийных идеологов, могла отводиться и Православной Церкви (разумеется, в лице ее особо проверенного и надежного священноначалия). Смерть Андропова, борьба за власть в верхушке КПСС и углубляющийся кризис на время отодвинули эти планы.

Ярким представителем и знаменем протестного движения направленного на защиту интересов Церкви стал архиепископ Ермоген (Голубев), который не только вел переписку, в которой не боялся давать оценки происходящему. За свою деятельность, вредную для Церкви был отправлен в Жировицкий монастырь [4, 2-3].

Конечно, активность проявляла сравнительно небольшая группа. Однако по мере того, как ряды диссидентов убывали из-за арестов и эмиграции, движение пополнялось новыми членами из числа ранее молчавших.

Процесс религиозного возрождения 60-х-70-х годов не просто совпал по времени с появлением диссидентского движения в СССР, но был, как и это движение, порожден кризисом и разложением официальной коммунистической идеологии. Частичное совпадение этих процессов привело к тому, что, благодаря «церковным диссидентам» кризисные явления в самой Церкви стали предметом обсуждения уже не только среди служителей Церкви. Наряду с политикой властей СССР эти явления стали обсуждаться в кругах интеллигенции, близких к диссидентскому движению. Таким образом, церковным диссидентам приходилось «сражаться на два фронта» — с властями светскими и властями церковными, причем репрессии могли грозить им с обеих сторон. Расправлялась с нонкорформистами, подобными Г. Якунину и Н. Эшлиману, церковное руководство сделало то, чего от него еще в 20-е годы добивалась коммунистическое власть — стало тем орудием, посредством которого Советская власть расправлялась с неугодными ей людьми.

Противостояние коммунистической власти, в том числе и в виде обращения к вере, объединяло людей самых разнообразных, порой противоположных взглядов. Если в проповедях, отца Александра Меня всегда подчеркивался вселенский характер христианства, то другим, противоположным и очень влиятельным направлением мысли независимой интеллигенции, имевшим сильное влияние на членов Церкви, был русский национализм. Националисты считали, что нравственными и духовными ценностями русского народа на протяжении его истории были ценности Православия, и их следует возродить. Это направление было также весьма неоднородным — наряду с любителями русской старины, видными деятелями культуры внутри этого движения были и антисемиты, сталинисты, сторонники «Великой России» как военно-промышленной империи, и между «темным» и «светлым» в русском национальном движении не могло быть четкого водораздела.

Русское общество, давно лишенное христианской подпитки, оказывалось больным нравственно и нетерпимым политически. Многие из тех, кто справедливо обличал коммунистов за разрушение русской культуры, общества, за уничтожение Церкви, оказывались такими же идеологами нетерпимости, проповедуя авторитаризм, насилие и ненависть к «инородцам» и «иноверцам». Примером тому может служить судьба о. Дмитрия Дудко, который после падения Советской власти публиковал свои статьи в националистической и сталинистской газете «Завтра», где был духовником [10].

Сегодня можно сказать, что многие нынешние конфликты в Церкви берут свое начало в 60-х-70-х годах, в разных направлениях мысли обратившихся к вере интеллигентов. С одной стороны, в 60-70-е годы оказалась возможной встреча уцелевших исповедников веры — современников церковного возрождения начала века с новым поколением пришедших в церковь людей. С другой стороны, были уже заложены истоки сегодняшней тенденции в Церкви, когда в Православии стали видеть идеологию, замену обанкротившемуся «единственно правильному учению». Отражением этого кризиса стал феномен церковного диссидентства. И хотя сам феномен церковного диссидентства остался в прошлом, защита Церкви от государственной власти продолжает оставаться актуальной и сегодня — как противостояние уже не государственному атеизму, но неоимперской идеологии, облекаемой в церковные одежды.

Год 1000-летия Крещения Руси стал переломным для церковно-государственных отношений. Новый взгляд по отношению к Церкви со стороны государства был выражен словами формулы: «Советский Союз не является режимом, преследующим религию. Но это страна, в которой и атеисты и верующие совместно строят социализм»[7,с.72]. В своем выступлении на XIX Всесоюзной партконференции Генеральный секретарь КПСС М. С. Горбачев сказал: «Мы не скрываем своего отношения к религиозному мировоззрению как нематеиалистическому, ненаучному. Но это не основание для неуважительного отношения к духовному миру верующих людей и тем более – применения какого бы то ни было административного давления для утверждения материалистических воззрений. Все верующие, независимо от того, какую религию они исповедуют, являются полноправными гражданами СССР…Готовящийся сейчас проект закона о свободе совести основывается на ленинских принципах, учитывает все современные реальности»[5, с.41-42].

Празднование 100-летия Крещения Руси стало не только церковным и религиозным событием, но стало резонансным явлением общественно-политической жизни как внутри страны так и за ее пределами. Эта перемена стала возможной, в том числе, и благодаря деятельности людей, которые не побоялись, тех за которыми уже прочно утвердилось название – диссиденты.

 

Протоиерей Дмитрий Иванович Сазонов, кандидат богословия, докторант Общецерковной аспирантуры им. святых Кирилла и Мефодия.

 

Список использованной литературы:

1. Аверинцев С. Миссионер для племени интеллигентов.// Литературная газета. 4 сентября 1991 г.

2. Государственный архив Ярославской области. (ГАЯО). Ф. Р-1033. Оп.1, Д.70.

3. «Вече» — самиздатский журнал православно-патриотического содержания (позиционировался авторами как «русский неподцензурный машинописный православный патриотический журнал»). Издавался в СССР в 1971—1974 годах. Вече. Материал из Википедии — свободной энциклопедии. http://ru.wikipedia.org/wiki/%C2%E5%F7%E5_(%E6%F3%F0%ED%E0%EB) (дата обращения 27.12.2013).

4. Журнал Московской Патриархии 1969, № 4.

5. Материалы Всесоюзной конференции Коммунистической партии Советского Союза. М., 1988.

6. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М. : Республика, 1995.

7. Руссская Православная Церковь в советское время. Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. Сост Г. Штриккер. Кн. 1.М., 1995. С. 72.

8. Русская Православная Церковь в советское время. Кн.2. М., 1995.

9. Эдельштейн Г., прот. Записки сельского священника. М., 2005.

10. Дудко Д.С. Материал из Википедии — свободной энциклопедии.http://ru.wikipedia.org/wiki/%C4%F3%E4%EA%EE,_%C4%EC%E8%F2%F0%E8%E9_%D1%E5%F0%E3%E5%E5 (дата обращения 27.12.2013).