Воззрения О. Павла Флоренского на имяславие в 20-е годы ХХ столетия.

ВОЗЗРЕНИЯ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО НА ИМЯСЛАВИЕ В 20-Е ГОДЫ ХХ СТОЛЕТИЯ. МОСКОВСКИЙ ФЛИОСОФСКИЙ КРУЖОК

Аннотация. В статье рассмотрены труды о. Павла Флоренского и его единомышленников собравшихся в московском философском кружке в 20-е годы ХХ столетия в области богословского и философского осмысления учения об Имени Божием. Труды, послужившие становлению научно-богословского обоснования имяславия.

Ключевые слова: Бог, Имя, платонизм, богословие имяславие, молитва, антиномия, природа, философия, богословие.

Dimitry I. Sazonov, arhiprist

The Yaroslavl theological seminary

sazonow63@mail.ru

Views about f. Paul Florenskogo on name to glorify in 20 years XX of century Moscow a philosophical circle

Abstract. In article works are considered about. Paul Florenskogo and its adherents gathered in the Moscow philosophical circle in 20th years XX of century in the field of theological and philosophical judgement of the doctrine about Name Божием. The works which have served to development of a scientifically-theological background.

Key words: the God, the Name, платонизм, divinity, a pray, the nature, philosophy, divinity.

После событий «Афонской смуты» и Синодального осуждения, в 20-е годы ХХ столетия, начинается новый этап в истории имяславческого движения, официально запрещенного. Но благодаря великой жажде русского человека к богопознанию, имяславие перешло из монастырей и сугубо монашеского молитвенного делания и движения в плоскость богословских исканий и осмысления.

С «Московским кружком», с именами о. П. Флоренского и А. Ф. Лосева, Д. Ф. Егорова, П. С. Попова, Н. М. Соловьева и др., связана самобытная русская идея «философия имени», ставшая синтезом античного наследия (платонизма и неоплатонизма), святоотеческого богословия и лингвистической мысли. Благодаря «Московскому кружку» произошло философское и богословское обоснование имяславия, его оформление в стройную богословско-философскую мысль о чем ярко говорит в своей монографии «Священная тайна Церкви» епископ, нынешний митрополит и глава ОВЦС, Иларион (Алфеев) [2,743].

Главной темой выступлений о. Павла в 20-е годы становится разработка «философской теории имен» на основе противопоставления реализма и номинализма. Разработкой тематики об именах Флоренский занимался с 1907 года, впервые обозначил свой интерес к данной теме в своей работе «Священное переименование. Изменение имен как внешний знак перемен в религиозном сознании»¹. Работа явилась продолжением его исследований закона прерывности, заложила фундамент его языка, его индивидуального метода исследования. Благодаря его научно-богословским интересам 1906-1907 гг., сложилась его богословская позиция в споре об Имени Божием.

Воззрения о. Павла на Имя Божие опирались на две категории. Он мыслил Имя Божие антиномически («Имя Божие есть Сам Бог, но Бог не есть имя») и синергически (в имени Божием соединяются две энергии – божественная и человеческая). Основой соединения энергий является символ. Энергии проецируют себя через символ, за которым стоит «божественная реальность». Символ выражает реальность большую, чем является сам.

В своем докладе «Об Имени Божием», который Флоренский прочитал 18 июля 1921 года в храме св. Николая «на Курьих Ножках», он выдвигает понятие символа в качестве «узла по вопросу об Имени Божием», и в связи с данным определением имяборчество называет «попыткой разрушить понятие символа». Символ, по мнению Флоренского, «есть вопрос о соединении двух бытий, двух пластов, - высшего и низшего, <…> при котором низшее <…> является проницаемым для высшего, пропитывается им». В докладе он указывает, что позитивизм, на котором стоит имяборчество, напротив, считает эти пласты никогда не соединенными [6,354].

Руководствуясь достижениями западноевропейской научной лингвистики, Флоренский, уделявший уже в «Столпе» большое внимание магической природе слова и имени, видит в природе слова три уровня, по аналогии с трехсоставностью человека: фонему (физический), морфему (логичекий), и семему (значение слова). «Устойчивая и в себе замкнутая внешняя форма (фонема+морфема) развертывается в неустойчивую и незамкнутую семему, самую жизнь слова» [6,226]. Доклад Флоренского «Об Имени Божием»в основном обращается к раскрытию паламитского учения о сущности и энергии Божиих, которое о. Павлом воспринимается как основание для правильного понимания имяславия. Имя Бога равно приложимо как к Его сущности, так и к его энергиям [6,354]. Нам сообщаемы лишь энергии Божии, в отличие непознаваемой сущности. Катафасис и апофасис богословия о котором говорил Вл. Лосский. Лишь о том, что ему сообщено, человек может что-то сказать [4,204-208]. Протоиерей К. Борщ во 2-м томе изданных материалов по имяславию, приводя свидетельства святых отцов подтверждает слова о. Павла: «Даже слово «Бог» не обнимает всю сущность Божественного бытия. А энергия, действия Божества вполне обнимается именем «Бог»»[1,898].

Процесс богопознания Флоренский именует синергия – «совместная энергия»: слово есть «синергия познающего и вещи, особенно при познании Бога». В богопознании «человеческая энергия является средой, условием для развития высшей энергии – Бога»[6,358]. Определив синергический момент богопознания, Флоренский высказывал мысль о том, что имя Божие есть Сам Бог вместе со звуками и буквами этого имени. В богословских рассуждениях о. Павел идет дальше имяславия иеросхимонаха Антония (Бултовича). Он воспринимал слова как носители магической и оккультной энергии, а имена (в особенности личные) как наиболее значительное орудие магии». В данном контексте обвинения о. Павла в магизме, выдвинутые С. В. Троицким вполне обоснованы. Хотя А. Ф. Лосев, отвечая на обвинения Флоренского в магизме, дает разъяснение магизму о. Павла, считая, что о. Павел различал и разделял в магии языческую «черную» магию и «белую» магию христианских таинств [6,249-251].

Флоренский говорит, что Бог именуем – под именем он понимает положение христианского познания. В пантеизме же мы Бог не имеет имени. В беседе Христа с самарянкой, есть слова: «мы знаем, кому кланяемся» (Ин. 4, 22), т. е., именуем Его. Перед пришествием Христа искали неведомых богов, и их имена. С обозначением неведомого бога начал свою речь в ареопаге ап. Павел (Деян. 7, 22-31). Когда пришел Христос поиск неведомых богов стали не нужны. Христианство стало проповедью Имени Иисуса Христа и Евангелия, призыв исповедовать имя Христа. Упоминая о поиске богов и имен во времена предшествующие пришествию Христа, Флоренский имеет ввиду мнение Троицкого о том, что языческая теория имен легла в основу политеизма, идолопоклонства и магизма.

Флоренский, полемизируя с Троицким, выводит полемику на принципиально новый уровень. Он разрабатывает учение о синергии (лишь обозначенное у Троицкого) и учение о символе, как месте встречи познающего и познаваемого, тем самым придавая имяславию черты философской системы. В своей статье «Имяславие как философская предпосылка», он говорит о богословской стороне вопроса об имени Божием, которая выражается формулой «Имя Божие есть Сам Бог и именно Сам Бог, но Бог не есть Имя Его, ни Самое Имя Его»: To Onoma tou Qeou Qeoj esti kai de o Qeoj all o Qeoj oute onoma oute to eautu Onoma esti <…. > [6,252-287].

Формулой утверждается, что Имя Божие, как реальность, раскрывающая и являющая Божественное существо, большей самой себя. Сам Бог, Именем, в самом деле, не призрачно являемый, хотя и познаваемый, не исчерпывается познанием о Нем. Утверждение, что Бог - не есть имя Его, показывается то, Божественная Сущность, природа Бога, не может быть познаваемой. Прочность этой формулы держится на убеждении, человечества, что явления являют являемое и потому могут именоваться именем последнего. Данная формула подтверждается учением последователей учения святителя Григория Паламы о сущности и энергии в Боге.

Обозначив главные предпосылки, о. Павел подготовил, параллельно с московскими философами материал, следуя которому, в будущем, насколько это возможно, следующие поколения могли поднять проблему имяславия для вдумчивого богословского осмысления. Благодаря работе московского кружка в 20-е годы были разработаны формулировки, которые могли бы удовлетворили имяславцев и могли быть приняты Поместным Собором.

Так, в обращении к имяславцам Флоренский предостерегает их от ошибок полного отождествления имени и его носителя: «Заблуждение имяборцев не в отрицании смысла Имени Иисус и не в отрицании спасительности Самого Господа, носящего это Имя, - говорит он, - а в отделении Имени от его Носителя, т. е. Самого Господа. Имяборцам представляется, что Имя Господа – само по себе, а Он – Сам по себе, и потому они считают это имя тварным, случайным, лишенным сущности и силы…Имя и Господь нераздельны. Однако надо ояться и обратного заблуждения – счесть их смешивающимися, слиянными: нераздельны, но и неслиянны… Синод признает спасительность Самого Спасителя, но, отделив от Него его имя, не признает спасительным этого последнего. Синод разделяет то, что нераздельно, а вы хотите слить неслиянное» [6,363].

Следует добавить, что кружок, трудами Лосева действительно обозначил правильные ориентиры связи имяславия с некоторыми аспектами неоплатонизма, наиболее приближенного к христианской мистике. Но, в данном случае, связь с языческой философией была лишь связью заимствования терминов, и первоначальных идей, затем насыщаемых христианством. Подтверждая мысли Флоренского о наличии божественной энергии в самих звуках имени Божия, Лосев пишет: «Поэтому самые звуки, как носители энергии Божией, поклоняемы наряду с иконами мощами…имеющими связь с тварным бытием человека; сущность же имени то. В силу чего звук является носителем имени Божия, есть Сам Бог и требует не относительного, но безусловного поклонения и служения» [3,59-61]. Далее, подтверждая мыли о. Павла он обращается к опыту святых отцов и учителей Церкви. Абсолютный символизм Лосев взводит к «имяславию Дионисия Ареопагита», а также учению о умопостигаемом свете у Дионисия, Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова и исихастов XIV века, указывая на практику «абсолютного симоволизма» и синергии в Иисусовой молитве. В молитве встречаются Бог и человек. Человеку, которому несообщаема божественная сущность, сообщаются божественные энергии. Из них наивысшей является имя Божие. Философ выдвигает формулу созвучную с формулой о. Павла: «Имя Божие есть энергия Божия, неразрывная с самой сущностью Бога, и потому есть сам Бог. Однако Бог отличен от Своих энергий и Своего имени, и потому Бог не есть ни Свое имя, ни имя [вообще] , ни имя Его Самого: To onoma tou Qeou Qeoj esti kai dh o Qeoj all o Qeoj out onoma esti oute to eautou Onoma [3,15-16].

Некоторые богословские предпосылки, содержащиеся в тезисах А. Ф. Лосева, были намечены в книге схимаонаха Илариона «На горах Кавказа (напр. Идея взаимосвязи между именем и именуемым предметом) и – в сумбурном и несистематическом виде – разбросаны по произведениям иеросхимонаха Антония (Булатовича), однако именно Лосеву, параллельно с Флоренским, удалось свести их в стройную систему, в которой ключом к учению об имени Божием становится понятие символа. Это понятие и стало стержнем, на котором строилось философское обоснование имяславия на протяжении всего XХ столетия.

 

Библиографический список:

1. Борщ К., прот. Имяславие. Сборник богословско-публицистических статей, документов и комментариев. Т.2. М., 2005.

2. Иларион (Алфеев), епископ. Священная тайна Церкви. Изд. 2-е. С.-Петербург, 2007.

3. Лосев А. Ф. Имя. СПб., 1997.

4. Лосский В. Н. очерки мистического богословия восточной Церкви М., 1991.

5. Флоренский П., свящ. Священное переимонование. Изменение имен как внешний знак перемен в религиозном сознании. Москва 2006.

6. Флоренский П., священник. Собрание сочинений в четырех томах. Т.3. М., 1994-2000.