Богословско-Проповедническое наследие Архиепископа Костромского и Галичского Кассиана

 Протоиерей Дмитрий Сазонов,
кандидат богословия.

БОГОСЛОВСКО-ПРОПОВЕДНИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ АРХИЕПИСКОПА КОСТРОМСКОГО И ГАЛИЧСКОГО КАССИАНА (ЯРОСЛАВСКОГО 1899 -1990)

 «Бог, избравший меня от утробы матери моей
И призвавший благодатью Своею»
(Галат. 1,15),

«Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил
быть подобными образу Сына Своего….
А кого Он предопределил, тех и призвал»
(Рим. 8,29-30).

Цитаты из посланий апостола Павла приснопамятный владыка Кассиан некогда избрал для своей автобиографической книги «Жизнь под осенением иконы Божией Матери Федоровской», которая была опубликована уже после его кончины[10, 7]. Они напрямую относятся к нему – истинному пастырю Церкви Христовой. Отдавая сегодня дань трудному, подчас подвижническому, жизненному пути одного из старейших иерархов Русской Православной Церкви прошедшего XX столетия – архиепископа Костромского и Галичского Кассиана (Ярославского), вспоминается молитвенный образ пастыря-проповедника, который покойный владыка оставил в сердцах и памяти людей, знавших его. Оценивая его талант учителя и наставника, хочется сказать, что владыка обладал даром неподдельной церковности, которому невозможно научиться из книжек. Несомненно, этому способствовало то обстоятельство, что он происходил из семьи потомственных священнослужителей - священнические корни его династии восходят к XVII в. «Церковность – писал священник Павел Флоренский – это новая жизнь в Духе. Критерий правильности этой жизни - красота. Есть особая красота духовная и она, неуловимая для логических формул, есть единственный путь к определению, что православно, а что нет. Знатоки этой красоты – старцы духовные»[14, 7-8 ]. Подлинная церковность – это церковная данность, церковная красота, благолепие церковное, идущее из глубины веков, передающееся духовно, идущее от избранничества. Именно она наложила отпечаток на все пастырское и неразрывно связанное с ним проповедническое служение владыки Кассиана. Невозможно разделить пастырство и проповедничество подлинных избранников Божьих.

В далеком, 1920 г., в молодом псаломщике Сергее Николаевиче Ярославском, Угличский епископ Серафим (Самойлович) сразу увидел не только будущего истинного пастыря, но и прекрасного проповедника. Поэтому волей правящего архиерея Сергею Николаевичу благословляется, сопровождать владыку в его поездках по епархии и вместе с несением послушания псаломщика, произносить проповеди в разных храмах Углича и Угличского викариатства.

«Мои проповеди, писал впоследствии владыка Кассиан, - как молодого светского проповедника, нравились многим»[10, 16]. Судя по детским воспоминаниям владыки, он с юного возраста мечтал быть проповедником, и не упускал случая, чтобы не послушать проповеди знаменитых церковных витий того времени.

Первые самостоятельные проповеди, составленные им, читал с амвона его отец, настоятель Ильинско-Никольской церкви села Златоручье, иерей Николай. Обратимся к воспоминаниям владыки: «Вскоре… самый первый раз он меня вывел (подталкивая в спину) на амвон, - с тетрадью в моей руке… С благословения родительского, началось мое смиренное и убежденное проповедание Слова Божия, которое я возлюбил и проповедовал очень часто»[10, 14].

14 августа 1923 г. архиепископом Ростовским Иосифом (Петровых +1920), состоялось рукоположение диакона Сергия Ярославского во священника и назначение его настоятелем сначала Николо-Песоцкого храма г. Углича, затем – в 1925г. настоятелем Николо-Сухопрудского храма, в ноябре 1928 – настоятелем храма с. Ильинского, Угличского района.

Обращает на себя внимание тот факт, что за годы пастырского служения, за годы «лагерного сидения» не охладела в нем любовь к проповеди. Он проповедовал в воскресные и праздничные дни, проповедовал в будни. Проповедовал за всенощным бдением (объяснение Евангелия) и за вечернями с акафистами (катехизические темы). Говорил проповеди при совершении треб. «Я всегда помнил и сознавал свой прямой долг – «проповедовать благовременне и безвременне» (2Тим.4,2). Своим усердием служить, и, особенно проповедовать, я как бы предчувствовал наступление времени, когда придется сомкнуть уста и для служения, и для проповедования» – писал владыка[10, 20]. Он постоянно учился, учился чтобы быть достойным пастырем. Окончил Угличское духовное училище, три года учился в Кашинской духовной семинарии, затем — в школе второй ступени и (в 1918—1919) на юридическом факультете Ярославского государственного университета — номинально, так как занятий в условиях военного времени не велось. В 1920—1922 годах — слушатель Угличских пастырско-богословских курсов. Окончил Ленинградскую духовную семинарию (1953 год, заочно), Ленинградскую духовную академию со степенью кандидата богословия (1958 год; тема кандидатской работы: «Учение о таинствах в творениях св. отцов и учителей Церкви II-го и III-го веков»).

Надо сказать, что несмотря на наступившее время атеистического лихолетья, на колебания корабля церковного – от ригоризма иосифлян и до поддерживаемого властями обновленчества, истинный пастырь Христов, каким и был отец Сергий, не покачнулся в своей верности патриаршей Церкви. Мужественно, и по-христиански смиренно, он переносил выпавшие на его долю испытания.

21 ноября,1929 г., в день празднования святого архистратига Божия Михаила, сразу же после Божественной литургии, он был арестован и отправлен в ссылку на три года на Север. По возвращении из ссылки, прослужив в Ильинском храме, одноименного села пять месяцев, он вновь последовал арест и, после суда, он был отправлен в места заточения на 8 лет. В лагере это мужественный служитель Христов не изменился, не предал своих убеждений. Об этом свидетельствуют воспоминания владыки. В его памяти запечатлелся эпизод, когда при обследовании в лагерном лазарете, врач, глядя на заключенного, с сарказмом заметил: «А вы видно Ярославский по выходе на волю опять собираетесь служить попом?» За будущего владыку ответил другой доктор: « А вы ему скажите, сказала она будущему архиепископу: «Только бы освободиться, еще и архиереем буду»[10, 24]. Так Господь через людское свидетельство, через горнило испытаний, подготавливал пастыря к будущему архипастырскому служению.

Лишь в феврале 1941 г. отец Сергий вернулся в Углич и три месяца спустя, приступил к служению в храме благоверного царевича Дмитрия. В 1943г., он был переведен настоятелем храма Михаила Архангела, что «в Бору», где и прослужил 18 лет. Этот краткий биографический рассказ о жизни владыки Кассиана мы совершили для того, чтобы каждый мог лучше представить, что это был за человек – будущий архиепископ Костромской и Галичский Кассиан, бывший всегда «образцом верным в слове, житии, в любви, духе, вере, в чистоте» (1Тим.4,12). Самое лучшее доказательство вышеприведенным словам, да и лучше всех слов – жизнь будущего архипастыря. Везде, где бы не служил о. Серегий – в деревне или в городе, в полуразрушенном храме, или в соборе, на епископской кафедре - везде он объединял людей вокруг храма, неустанно проповедовал, созидал церковную и богослужебную жизнь. Призыв апостола «быть всегда образцом для верных» он неукоснительно соблюдал в своей жизни. Так, в Михайло-Архангельском храме он жил в «привратной келии», половину которой занимала библиотека. По воспоминаниям прихожан, своего дома он не имел из-за недостатка средств. Все имеющиеся средства он тратил на поддержание благолепия Михайло-Архангельской церкви и прилегающего к нему кладбища. Вот яркий пример самоотверженного служения, служения бескорыстного, служения церковного, которое является по слову апостола лучшей проповедью. Проповедь принесла свои плоды - видя его труды на благо Церкви, люди потянулись в храм - за короткое время в Архангельском образовалась сильная приходская община. Сохранился рукописный список прихожан села Архангельского, датированный 26 декабря 1945 г., в котором записано 516 человек. Все они шли за свом пастырем, были его духовными детьми[11, 31].

Наиболее ярко образ неутомимого труженика нивы Христовой, миротворца и смиренного инока, человека, раскрывает и его творческое наследие. Его письменные работы состоят из кандидатской диссертации на тему: «Учение о таинствах в творениях святых отцов и учителей Церкви II и III веков», рождественских и пасхальных посланий к пастве, распоряжений и указов, наконец, в его автобиограической книге, вышедшей после его кончины в 1999г. «Жизнь под осенением иконы Божией Матери Феодоровской». Обращаясь к проповеднической деятельности владыки, необходимо отметить, что наиболее ценными были те импровизированные проповеди, которые он говорил обычно в конце богослужения. Они заставляли людей входить в саму природу святоотеческого опыта молитвы, послушания, смирения, уважительного отношения к человеку. Его проповеди в форме Слова построены на фундаменте, состоящем из цитат Священного Писания и глубокого знания святоотеческого наследия. Они не выходят за рамки классической схемы: вступление, раскрытие темы, изложение сути праздника, или какого-либо евангельского отрывка, за которым следовал призыв к «доброделанию, призыв к молитве, к Богопочитанию, к благодарности Богу за все, Им посылаемое»[10, 3].

Язык проповеди, как уже отмечалось выше, у владыки был сугубо церковный, возвышенный, но при этом доходчивый. Все его проповеди носят отпечаток классического церковного образования. Так, в своем слове на епископском наречении 25 марта 1961 г. в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры, он раскрывает слова архиерейского Чиновника: «Благодарю, приемлю, и нимало вопреки глаголю». В проповеди на наречение во епископа он показывает, что видит в своем избрании Промысел Божий, что епископское служение для него прежде всего не «власть и почет», но «труд, и подвиг весьма тяжелый». «Епископу, - говорит он, гораздо более пастырей приличествует быть «делателем неукоризненным» (2Тим. 2, 15), и «непорочным» (1Тим. 3, 2)… «быть для всех всем» (1Кор. 9, 22), - изнемогать за всех, кто изнемогает, и воспламеняться за всех, кто соблазняется (2Кор. 11.29). Далее он продолжает: «Надобно поистине иметь «Духа, яже от Бога» (1 Кор. 2, 12) и «ум Христов» (1 Кор. 2,16), которыми были наделены от Господа первые провозвестники Евангелия – апостолы святые, чтобы с успехом и благоугодно (1 Петр. 5, 2), «пасти Церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию Своею» (Деян. 20, 28)». Он видит в новом служении не присущие сану привилегии, а новый и наилучший путь к спасению. Действие Всемогущего Промысла Божиего. Он считает для себя обязательным быть всецело послушным воле Божией, при том, что является послушным чадом Церкви и земного Отечества. «Я чувствую в себе горячее желание и готовность принести и на алтарь святой Церкви и на благо нашего дорогого Отечества все свои слабые силы и скудные способности, твердо веруя, что «сила Божия в немощи совершающаяся» (2 Кор. 12, 9), уврачует и мою немощь, восполнит и мою скудость»[13, 33-34].

Продолжая свою мысль о служении, возложенном на него Богом, ведущем его, по прошествии многих лет служения 23 августа 1979 г., в день своего 80-летнего юбилея, в Слове, сказанном на благодарственном молебне, воздав благодарение Прещедрому и Долготерпеливому Господу благоволившему ему дожить до второго псаломского предела бытия земного (Пс. 89, 10), он так же просит паству молитв о том, чтобы Господь дал ему силы совершать труды во благо Церкви и Отечества»[12, 25].

В пути всей своей жизни он видит промысел Божий. Так, вспоминая о прожитой жизни, он обязательно указывает – было такое-то напоминание, было благословение, было указание: «окидывая мысленным взором все прошедшее наше пастырское бытие… мы вседушевно побуждаемся во всем, с нашим смирением происшедшим промышление и произволение божественное»[5]. Об этом он неоднократно упоминает в своих проповедях. «Прежде всего, благодарю Господа Бога моего, путем многоразличных обстоятельств и перемен в личной жизни моей приведшего меня к восприятию высокого епископского сана», - говорит он в слове на наречении во епископа[13, 33]. Особенно любимой и почитаемой иконой пастыря была Федоровская икона Божьей Матери. В своей книге он пишет: «Святое крещение мое, принятие низшего чина церковного и возведение в высший сан архиерейский осенены благословением Божиим через пречестный образ Богоматери Федоровской»[10, 25]. В слове перед молебном в день празднования Федоровской иконы Божией Матери и по случаю 20-летнего юбилея архиерейского служения, он обращаясь к пастве, говорит: «Прошу вашего сердечно-благочестивого соучастия … молебно-праздничному пению Царице Небесной перед образом ее святым и чудотворным – «Федоровским», вашей, как и архипастыря вашего, усердной целожизненной Заступнице и Молитвеннице»[10, 25].

Проповеди его наполнены духом любви и мира, молитвы. Он, прежде всего – пастырь, а паства вверена ему Богом. «Ибо архипастыря вашего переживания, - говорит он, обращаясь к собравшимся на праздник в честь иконы Божьей Матери людям, - радостные или печальные, должны быть равно и вашими… Потому что, пастырь и паства составляют единое тело церковное, глава которого – Сам Христос» (Кол. 1, 18)[5]. В своем распоряжении об исправлении некоторых дисциплинарных нарушений притча кафедрального собора, он пишет: «Обязую… их быть вполне исправными и вполне надеюсь, что они, впредь, меня огорчать подобными нарушениями не будут». Это распоряжение подписано 14 июня 1980 г. Первое распоряжение было датировано 11 мая 1970 г. Какую же надо было являть любовь, чтобы терпеть и смиряться, видя не совсем усердное выполнение своих распоряжений. В уже упоминаемом слове на наречение, он, говоря о желании для епископа высоких апостольских дарований и такой же решимости «пасти Церковь Господа и Бога, юже стяжа Кровию Своею» (Деян. 20, 28), видит в служении епископском не столько честь, сколько высокую ответственность: «Епископ несет ответственность не только за себя и за паству, но и за пастырей». Он видит в этом служении новый путь к спасению[3].

К сожалению, большинство проповедей владыки, сказанные им с церковной кафедры, носили импровизационный характер и не были записаны на бумаге. Хотя, многие слышавшие их, свидетельствуют о высокой степени проникновенности и духовного учительства содержащихся в них. Проповеди владыки пробовали записывать на магнитофон, но с течением лет, пленки пришли в негодность и мы имеем лишь малую толику запечатленного на бумаге духовного его наследия, которое было издано в Журналах Московской Патриархии или хранилось в рукописях[13]. Это крайне мало, чтобы всесторонне исследовать проповедническую деятельность владыки. Но вместе с тем, мы помним, что проповедью христианина является и вся его жизнь и жизнь с ним его паствы – «образцом буди верным» (1 Тим. 4, 12). А это свидетельство уже о многом говорит.

Конечно, многие скажут, что владыка не сказал и не сделал ничего нового ни в построении проповеди, ни в ее содержании. На этот аргумент можно ответить то, что берясь за труд исследования проповеднической деятельности костромского архипастыря, не ставилась такая задача найти что-либо новое. Цель этой статьи – показать через изучение проповеднической деятельности образ истинного пастыря, каким он запечатлелся в памяти тех, на жизненном пути кого встретился это человек Церкви. Пастыря, который всегда проповедовал Христа распятого и воскресшего по слову апостола: «Горе мне, если не благовествую» (1Кор. 1,16). Главное не форма, главное цель, и достижение цели, итог – духовно-нравственное возрождение человека. А итог проповеди владыки таков - храмы были наполнены людьми кающимися, причащающимися, любящими Христа и свою православную Церковь. И ни какие гонения не смогли помешать этому.

В контексте изучения проповеднического наследия владыки рассмотрим его рождественские и пасхальные послания к костромской пастве, которые были написаны высоким, «поэтическим» языком церковного византизма, и имели построение классической проповеди. В них находим вступление-обращение: «Боголюбивые пастыри!», «Боголюбивые прихожане!», далее происходит развитие и раскрытие темы: «Это радостнейшее пасхально-ангельское благовестие, что «Христос Воскрес», через святых жен-мироносиц возвещенное святым апостолам, а от них церковно-проповеданное по всей вселенной… прошу принять и от меня», «Так ангелы небесные «боголепно славословят» Господа Христа, преестественно родшагося от Пренепорочныя Девы Марии «нашего ради спасения». После разъяснения смысла праздника звучат слова нравственного наставления: «Благодать, радость и мир Господа Воскресшего да вселятся во всех нас… утешая скорби, врачуя немощи, одушевляя к подвигам благочестия», или «Будем праздновать этот праздник, как наставляет нас святитель Иоанн Златоуст, - светло, и вместе, благочестиво», «А мы – спасаемые, умно-сердечными очами веры зря столь «странное и преславное Таинство», вечное благо нам устрояющее, не можем не радоваться и не благодарить Бога, воспевая ему устами и сердцем: «Велия Твоя милость, Господи, слава Тебе». Завершается послание всегда заключением, или выводом и призывом: «Яко воистину воста Господь!»(Лк.24,34), «В чем да вразумит нас Сам Господь Иисус Христос – «Пасха наша вечная!»[1, 33; 1, 20-21]

Отметим, что в его проповедях и распоряжениях по епархии в те годы был очень остро поставлен вопрос миротворчества и патриотизма, призывы к добровольным пожертвованиям в Советский фонд мира. Конечно, все понимали, что эти поборы были данью времени. Все понимали, что добровольное пожертвование в Советский фонд мира – это добровольно-принудительный налог за относительно снисходительное и спокойное отношение к Русской Православной Церкви. И владыка неоднократно обращается к пастырям в своих посланиях: «Вновь и вновь отечески приглашаю и призываю – в текущем году… явиться нелицемерными патриотами-миротворцами»[6]. Но, я призываю всех не делать поспешных выводов, а посмотреть на тон этих призывов: «Удивительно и обидно, что, не взирая на моих два письма (в феврале и августе текущего года), с призывом к выполнению своего патриотического долга, некоторые священнослужители епархии до сих пор не считают неприличным – ничего не внести в Советский фонд мира. Ожидаю от таковых положительного результата… к декабрю месяцу»[8]. Представьте, в каком мягком, воистину отеческом тоне написано это распоряжение. Но это отнюдь не мягкотелость, в которой люди нашего времени хотели бы обвинить старца-архипастыря. Это любовь отца, любящего своих чад. И надо все же помнить – время для Церкви было суровое, и саботаж постановлений власти заканчивался для некоторых весьма плачевно. В его биографии известен случай, как он отстаивал перед властями храмы, готовящиеся к закрытию. В этих вопросах он был тверд и решителен. Главное – «в сердцах верующих… остался образ мудрого и мужественного пастыря, который на служение свое смотрел как на послушание»[9].

А, потом, всего проще заподозрить сталинского «сидельца» в исправном выполнении постановлений власти. Прочитав все его распоряжения по этому поводу, а так же письма о родных для него угличских местах, ощущаешь неподдельную любовь к Родине, ее храмам, пульсу ее жизни, ее историческому пути. В его распоряжении к отцам настоятелям по случаю 40-летнего юбилея Победы советского народа в Великой Отечественной войне, он пишет: «Благославляется Вам незамедлительно представить мне одну из произнесенных Вами проповедей, в которых бы были отражены не только поучительные нравственно-православные назидания, но и патриотически - миротворческие (выделено в оригинале) напоминания… когда наше миролюбивое Отечество будет праздновать 40-ю годовщину Победы»[11, 31].

Он нелицемерно любил свою Родину и ее печали были его болью, ее радости – его радостями. Его невозможно было заподозрить лишь в выполнении указаний «сверху». В своем обращении к благочинным, он обращается с просьбой о предоставления характеристики на священника в первую очередь, как на пастыря: «в докладе, кроме общих сведений сообщите характеристику каждого священнослужителя, его проповедническую деятельность в приходе, взаимоотношения с исполнительным органом (церковной двадцаткой – прим. автора) и прихожанами, а так же участие в миротворческой деятельности Церкви»[4]. Такое большое и место и значение в пастырском служении он уделял проповеди. Сам, будучи тружеником проповеди, он и от подчиненного духовенства требовал «не леностного благовестия». Каждый настоятель и священник был обязан раз в полгода предоставить на рассмотрение владыки одну из своих проповедей. Сам, в возрасте 53 лет, поступивший для продолжения образования в Ленинградскую Духовную Семинарию и Академию, для пополнения богословского и научного багажа, он, требовал равного и от других. Он требовал это потому, что видел в пастырстве служение высокое и ответственное.

С 1964 по 1988 гг. владыка был костромским архипастырем. Его светлый образ пастыря-проповедника еще помнят те немногие оставшиеся в живых люди, кто был свидетелем его проповеди. Дай Бог помнить тем, для кого он сохранил и преумножил Церковь, а для кого-то и открыл врата Церкви Бога Живого!

В заключении этой статьи хочется привести слова восхищения, высказанные владыке в стихотворной форме ревностной прихожанкой Воскресенского на Дебре собора
Софией Гавриловной Лариной. Слова идущие от всего сердца, слова благодарности тем молитвенным настроем, который ощущали все, кто находился в храме при архиерейских службах:

Наш владыка Кассиан наставляет христиан,

Даже сердце замирает, как он мудро поучает!

Совесть в грешных пробуждает, в скорбях, нуждах помогает,

В души наши мир вселяет, мысли чувства обновляет[7.

Эти слова лучше всяких документов говорят, что пастырь добрый, каким и был архиепископ Костромской и Галичский Кассиан, воистину «любовь Христову стяжал». И этой любовью, чрез проповедь слова растил, укреплял, наставлял вверенную им паству. Своей жизнью, словом, ведя ее к Тому, Кто есть «Путь Истина и Жизнь» (Ин. 14,6).

 

Библиографическая справка

 

1. Из жизни епархий.//Журнал московской патриархии. 1961, № 5, с. 33; ЖМП. 1978, № 9, с. 20-21.

2. Личный архив протоиерея Дмитрия Сазонова// Далее – ЛАПДС// Распоряжение благочинному 6-го округа Костромской епархии протоиерею Иоанну Сазонову

3. ЛАПДС. Распоряжение по кафедральному Воскресенскому собору. 14июня 1980.№283.

4. ЛАПДС. Распоряжение настоятелю Спасо-Запрудненской церкви г. Костромы протоиерею Иоанну Сазонову. 17. 1.1985г. №33.

5. ЛАПДС//. Кассиан (Ярославский), архиепископ. Речь перед молебном в день празднования Федоровской иконы Божьей Матери и совместно – празднуемого 20-летия моего архиерейства. 27марта 1981г.

6. ЛАПДС. Рождественские и Пасхальные послания архиепископа Костромского и Галичского Кассиана. 1980/81; 1979.

7. ЛАПДС. Посвящение архиепископу Кассиану в день тезоименитства 3 июля 1973г. Кострома

8. ЛАПДС. Послание священнослужителям и церковнослужителям Костромской епархии.23 февраля 1988г. №60.

9. ЛАПДС. Послание. 12февраля 1982г. №570.

10. Кассиан (Ярославский), архиепископ. Жизнь под осенением иконы Божьей Матери «Федоровской». Кострома.1999. с.7.

11. Колганова В., Куликова Е. Миротворец. Ярославские Епархиальные Ведомости. Апрель-Май. 3-4.2005. с.31

12. Костромская епархия. //ЖМП. 1980. №3. с.21.

13. Наречение и хиротония архимандрита Кассиана. //Журнал Московской Патриархии. М. 1961. №5. с.33-34.

14. Флоренский П., свящ. Столп и утверждение Истины. Т.4. ИМКА-ПРЕСС. Париж. 1989. с.7-8.

{backbutton}