Неопубликованные описи Макарьево-Унженского монастыря 1613 и 1624 гг. содержат исключительную по ценности информацию, которая позволяет реконструировать древнейшее убранство храмов обители, гробницы ее основателя, иконографию ранних икон и произведений прикладного искусства, связанных с преп. Макарием. Эти документы наглядно демонстрируют огромную популярность костромского святого в России первой четверти XVII в.
Документы Макарьево-Унженского монастыря хранятся в Государственном архиве Костромской области[1]. Фонд Макарьево-Унженского монастырясильно пострадал при пожаре архива, но древнейшие описи не сгорели. Сохранились описи 1613 г. и 1623-1624 гг., которые были частично использованы И.К.Херсонским. Древнейшая опись была произведена, когда монастырское хозяйство принимал игумен Зосима (1613-1625). Обновление обители началось незадолго до этого, в конце XVI в., после назначения в монастырь строителем старца Давида Хвостова.
Подробнее...Нерехтская Владимирская икона Божией Матери является чудотворным списком с Владимирской иконы. Как повествует церковное предание, в 1634 году Пресвятая Богородица, явившись в сонном видении благочестивому жителю града Ярославля Иоанну Аверкиеву, повелела ему: «Иоанн, пойди к живущему в городе иконописцу, по имени Димитрию, возьми у него икону Пресвятой Богородицы, именуемую Владимирской, и отнеси ее в город Нерехту – там многие желают видеть Меня». Вначале Иоанн усомнился в истинности видения, за что был наказан тяжелой болезнью. Уразумев же, что повеленное ему есть действительная воля Царицы Небесной, он исполнил желание Божией Матери и на лодке, по рекам Волге и Солонице, доставил образ Пресвятой Богородицы в Нерехту, где икону торжественно встретили духовенство и жители города. Многие чудеса – в том числе и исцеление от недуга самого Иоанна Аверкиева – сразу же засвидетельствовали благодатную цельбоносную силу иконы. Святыню поставили в деревянной часовне, а затем, по повелению Патриарха Московского и всея Руси Иоасафа, устроили здесь деревянную церковь и при ней иноческую обитель, именуемую Сретенской.
Подробнее...«Наше сходство: это острая, до боли, любовь к конкретному, к сочному и, скажу определенно, к корню – к корню личности, истории, бытия, знания. Думается, что эта любовь – костромская, ибо нет во всей России, а, может быть, и на земном шаре, никого более коренного по вкусам, по укладу, по организации души, чем костромичи… И отсюда –органическая же нелюбовь ко всему, что бескоренно, что корни подъедает, что хочет расти не на корне, а «само по себе»
Из письма Павла Флоренского Василию Розанову
Подробнее...
