В собрании ЯХМ хранится одна из ранних известных икон Макария Унженского с житием в 21 клейме[1]. Она происходит из Спасо-Архангельской церкви из г. Романова (ныне - г.Тутаева Ярославской области), и была создана в 1630-40-х гг. Икона опубликована в каталогах ЯХМ и уже была в центре внимания исследователей[2]. В предлагаемой работе сделана попытка уточнить и развить существующие мнения и версии, а также высказать некоторые дополнительные соображения относительно иконографии данного памятника[3].

В среднике иконы преподобный Макарий Унженский представлен в рост, прямолично, в левой руке свиток с надписью: «БРАТИЕ | МОЯ ВОЗ|ЛЮБЛЕН|НАЯ». Другие надписи на иконе не сохранились. На полях иконы представлены три фигуры избранных святых, надписи над ними утрачены, поэтому можно лишь сказать, что на левом поле изображены святитель и, возможно, мученик, на правом поле фигура едва просматривается.

В программе клейм, составленной на основе краткой редакции Жития святого, представлен 21 сюжет: 1. Рождество Макария; 2. Крещение Макария; 3. Приведение во учение; 4. Беседы Макария с Дионисием, настоятелем Нижегородского Печерского монастыря; 5. Макарий отдает одежды нищему; 6. Постриг в Нижегородском Печерском монастыре и отказ от встречи с отцом; 7. Труды преподобного на послушании в поварне; 8. Устроение обители на реке Лух; 9. Пустынническое жительство Макария в Желтых водах; 10. Основание Троицкой обители при Желтых водах; 11. Явление архангела Михаила, предупреждающего о нашествии Улу-Махмета; 12. Пленение горожан; 13. Пленение Макария; 14. Расправа над горожанами; 15. Макарий на суде хана; 16. Улу-Махмет отпускает преподобного и сорок пленных с ним; 17-18. Чудо о лосе; 19. Встреча Макария в Унже; 20. Основание обители на Унже (?); 21. Преставление преподобного Макария. Таким образом, в клеймах нашей иконы представлены клейма детства Макария, его пребывание и труды в четырех обителях – Печерской Нижегородской, Лухской, Желтоводской и Унженской, центральным событием представлена история с разорением Желтоводского монастыря и спасением из плена, нет ни прижизненных, ни посмертных чудес исцелений.

            Происхождение иконы прославленного заступника за плененных и молитвенника за дарование победы над неверными из г.Романова-Борисоглебска А.В. Федорчук объясняет историческими обстоятельствами: Иван Грозный в 1533 г. отдал левобережную часть города – романовскую – в кормление ногайским мурзам, перешедшим на русскую службу[4]. Все последующие московские властители, включая обоих Лжедимитриев, подтверждали права мурз на сборы налогов и сохраняли их привилегии. Первые перемены пришли только с воцарением Романовых: указами Михаила Федоровича в 1613 г. было запрещено мурзам собирать налоги, в 1614 г. во главе города был поставлен царский воевода, в 1617 г. служилые татары были выведены из подчинения мурз и были признаны царскими служилыми людьми[5]. Таким образом, если не воинская, но юридическая справедливость восторжествовала, и освобождение от почти векового гнета могло вызвать в городе почитание Макария Унженского, которого новый царь прославлял и своим защитником.

            Обзор церковной археологии романовской стороны позволил говорить о складывании здесь центра почитания святого в Ярославском крае[6]. В ц. Казанской Богоматери, известной с XIV в., был престол в честь Макария Унженского[7]. Эта церковь знаменита тем, что именно сюда был перенесен список с чудотворной иконы Богоматери Казанской (Казанский престол был освящен после 1588 г. - перенесения списка с иконы в Романов). Вероятно, макарьевский престол в церкви тоже появился не сразу, а после канонизации святого в 1619 г.[8]

Представляемая житийная икона по музейным документам происходит из Спасо-Архангельской церкви. Каменный храм был построен на месте двух деревянных церквей, сгоревших во время Смуты, ныне существующий храм был возведен в 1746 г.[9] Возможно, происхождение из церкви Архангела Михаила объясняет появление сюжета о явлении архангела Михаила Макарию, не известный по другим памятникам.

В Вознесенской церкви, построенной на месте деревянного храма Леонтия Ростовского, сожженного поляками в 1609 г., в местном чине была икона «Распятие» с 13 мощевиками, в том числе с частичкой мощей Макария Унженского[10].

         Новый культ утверждался по инициативе и одновременно со становлением новой царствующей династии. В Крестовоздвиженский собор царь Михаил Федорович подарил икону Тихвинской Богоматери[11], спасшей от шведов и поляков Тихвин. Этот вклад мог быть сделан в память о чудесном явлении Макария Унженского в Тихвинском монастыре после его освобождения[12], а также с градоохранительной целью, так как Романов был сожжен польским отрядами после 1609 г. во второй раз в - 1622 г. В знак утверждения царского покровительства в Покровскую церковь Михаил Федорович вложил икону «Михаил Малеин и Феодор Парийский» - покровителей Михаила Федоровича и патриарха Филарета. Таким образом, левобережный г. Романов стал благоприятным местом для начала общерусского почитания Макария Унженского. Волжский город на перекрестке торговых путей, недалеко от Желтоводского и Унженского монастырей, терпевший многолетние несчастья и разрушения от иноземцев разного толка, соименный новому царю и освобожденный новым царем, прославлял заступника перед неверными и спасителя нового государя и его отца.

Первый канонизированный при Романовых святой был включен в число самых почитаемых молитвенников за Русь. Это представление воплощено в иконе XVII в., где изображены трое преподобных - Сергий Радонежский, Кирилл Белозерский и Макарий Унженский. Над фигурами помещено изображение Ветхозаветной Троицы. У преподобных нет свитков, они придерживают руками полы плащей и словно уподобляются трем ангелам-покровителям России – центральных, северных и поволжских земель. При таких исторических и политических обстоятельствах появилась представляемая икона.

Исследователи отмечали композиционное сходство романовской иконы Макария Унженского с иконой «Сергий Радонежский с житием и Сказанием о Мамаевом побоище» из собрания ЯХМ[13]. Внешнее сходство двух преподобных отмечалось в иконописных подлинниках[14]. Это, по указанию Г.В. Маркелова[15], распространенная традиция в нашем случае сказалась и на иконографии житийных сцен. Это может объясняться тем, что за образец в прославлении нового общероссийского святого был взят образ Сергия Радонежского.

Самая близкая по времени аналогия изображению Макария Унженского в среднике романовской иконы– с характерным положением левой руки, придерживающей свиток сверху четырьмя пальцами, а также особым образом подобранной на поясе рясе (без ремня) - средник иконы «Сергий Радонежский с житием и Сказанием о Мамаевом побоище» из собрания ЯХМ. Это изображение близко выходной миниатюре конца XVI в. из лицевого Жития Сергия Радонежского из Троице-Сергиевой Лавры[16], которой следует ярославская икона «Сергий Радонежский» начала XVII в.[17] Композиции житийных клейм схожи с композициями клейм иконы «Сергий Радонежский с житием в 24 клеймах и Сказанием о Мамаевом побоище», а образцы для некоторых читаются в миниатюрах Лицевого Жития Сергия Радонежского конца XVI в.

Число и расположение клейм позволяет говорить о поиске композиционной схемы: клейма расположены таким образом, что на верхнем поле их пять, а на нижнем – шесть. Для соблюдения симметрии мастеру пришлось расширить разделительные границы между клеймами и увеличить в ширину размер 5 клейма. Автор не увеличивает число клейм на верхнем поле (по содержанию это - клейма детства Макария, хотя здесь отсутствует распространенный сюжет о Принесении младенца Макария на службу в храм), не включает в верхний ряд клеймо с изображением Ветхозаветной Троицы, что было бы объяснимо с точки зрения программы, но сложно в композиционном решении.

         В ряду вопросов остаются сюжеты двух клейм. Первый: явление Макарию Архангела Михаила, о котором нет упоминания не в одном известном нам исследовании по житию Макария Унженского. Второй: клеймо о молитве Макария и приведении или спасении пленника (?). Единственный эпизод из жития, который мог быть здесь проиллюстрирован – это упоминание о посещении Макария Великим князем Василием Васильевичем Темным, скрывавшемся в Нижнем Новгороде от преследования двоюродного брата Димитрия Юрьевича Шемяки.[18] Гонимый князь оказывал помощь в устройстве Унженской обители. В 1445 г. Василий Васильевич выступил против Улу-Махмета, был разбит близ Суздаля и взят в плен. Хан отпустил великого князя за большой выкуп.[19] Учитывая эти обстоятельства, композиция клейма позволяет предположить, что спасение из плена могло быть получено молитвами Макария Унженского. При этом изображение Макария Унженского, молящегося в башне, встретилось на иконе середины XVIII в. с изображением еще одного исторического эпизода - спасения г. Солигалича от татар в 1522 г.[20]     

Подводя итоги, следует отметить, что икона «Макарий Унженский с житием в 21 клейме» 1630-40-х гг. из собрания ЯХМ является одним из первых образов святого, появившихся после канонизации в 1619 г. Установление общероссийского почитания, которое включало и создание житийных икон, потребовало обращения к самому высокому и известному образцу – иконам Сергия Радонежского. В данном случае речь идет не о прямом копировании, не о равном художественном мастерстве авторов и стилистическом единстве, но о композиционном и содержательном сходстве, позволявшем осознать общность и родство подвига и молитвенного стояния. Программа романовской иконы может считаться уникальной, потому что включает сюжеты, не встречающиеся в других памятниках. Что позволяет ожидать открытий новых литературных и художественных памятников, которые дадут необходимые ответы.