Воцарение Дома Романовых. Подвиг Ивана Сусанина

К 400-ЛЕТИЮ ДОМА РОМАНОВЫХ
ПРЕКРАЩЕНИЮ СМУТЫ
И ВОССТАНОВЛЕНИЮ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

2013 год – юбилейный год для Костромы, которая, в связи с событиями 400-летней давности, прошедшими в Костромском Ипатьевском монастыре традиционно именуется «колыбелью дома Романовых». Название обращает наше внимание прежде всего на 14 марта (по старому стилю) 1613 года, когда в стенах Свято-Троицкого Ипатьевского мужского монастыря юный Михаил Феодорович Романов принял избрание его Земским Собором на престол государства Российского. Эта знаменательная веха отечественной истории, событие, восстановившее российскую государственность, нарушенную событиями Смуты и приведших к воцарению самозванца на престоле государей российских, предварялась рядом промыслительных действий, приведших в конечном итоге к избранию на царство юного боярина Михаила Феодоровича, родоначальника царствующего Дома Романовых.

Романовым была не чужда Костромская земля. Начало духовной связи Костромского края с родом Романовых было положено еще в середине XVI столетия. Около 1545 года преподобный Геннадий, Костромской и Любимоградский, чудотворец, основатель Спасо-Преображенского монастыря в г. Любиме (в настоящее время входящего в состав Ярославской епархии), прибыл в Москву. Среди мест, которые ему довелось посетить, был и дом Романа Юрьевича Захарьина, окольничего царя Иоанна III. Благословляя семейство Романа Юрьевича, преподобный Геннадий предсказал, что его дочь, Анастасия, «будет государыня - царица своему миру (России – прим. автора)»[25,36]. Уже вскоре это предсказание сбылось: в 1547 году, когда Анастасия Романовна стала, по словам летописи, «предоброй» супругой царя Иоанна IV Васильевича, матерью будущего царя Феодора Иоанновича.

Брат царицы Анастасии, боярин Никита Романович Юрьев, имел пятерых сыновей: Феодора, Александра, Михаила, Ивана и Василия. Старший из них, Феодор Никитич Романов (в монашеском постриге Филарет), стал в 1619 году Патриархом Московским и всея Руси ( в 1609 митрополит Ростовский Филарет был наречен «тушинским вором» Лжедмитрием II Патриархом Всероссийским); к тому времени его сын Михаил уже шесть лет бывал на престоле Российского царства.

Супруга Феодора Никитича Романова, Ксения Ивановна (в иночестве Марфа), унаследовала от своего отца, Ивана Васильевича Шестова, большие владения в Костромском и Галичском уездах, среди которых была и вотчина с центром в селе Домнино (судя по всему, полученная как приданое при замужестве). Подобно многим боярским родам, Шестовы имели в Костромском кремле свой дом, о котором упоминается в Писцовых книгах Костромы конца 20-х годов ХVII века: «Переулок на Большую улицу к Водяным воротам (...) двор осадной великие государыни иноки Марфы Ивановны»[15,20-21]. Именно сюда, в Кострому, инокиня Марфа и Михаил Феодорович отправились из Москвы после ее освобождения от интервентов ополчением Минина и Пожарского осенью 1612 года; отец будущего царя, митрополит Филарет, с апреля 1611 года пребывал в польском плену. Как впоследствии отмечалось в «Утвержденной грамоте» Земского Собора 1613 года, «сей же Михайло Федорович и с материю своею, по действу Святаго Духа, овобождение от злаго томителства приемлет, и яко птищ от тенета отрешаетца, и во своя отчины, в Костромской уезд, скоро по свобожении возвращаетца»[18,42].

К описываемому времени Костроме довелось пережить многие события, связанные с эпохой Смуты. В конце 1608 года костромичи и галичане, прежде всего посадские люди и крестьяне, выступили против «тушинского вора» Лжедмитрия II; в декабре 1608 года в Костроме жители посада казнили местного воеводу князя Д. Мосальского, ставленника тушинцев. Для подавления восстания в Кострому отправился пан А. Лисовский с двумя тысячами казаков и несколькими ротами «больших панов»[9,110-111]. 29 декабря город был захвачен, а 30 декабря опустошен Лисовским. Героическое сопротивление неприятелю оказала братия Богоявленского мужского монастыря. Костромской церковный историк Иван Васильевич Баженов писал об этом: «Когда шайка Тушинского самозванца требовала покорности своему атаману Лисовскому (...), верные царю Шуйскому одиннадцать иноков, составлявшие братство Богоявленской обители, заперлись в ней и решились скорее (...) пожертвовать самой жизнью, чем изменить своему долгу и присяге. Мученики верности, они все погибли от рук разбойников после того, как монастырь взят силою. Имена их современниками записаны в монастырском синодике под именем избиенных: иеромонахи Трифиллий, Макарий и Савватий, иеродиакон Афиноген, иноки [монахи] Варлаам, Дионисий, Иов, Кирилл, Максим, Иоасаф и Гурий, еще служебники [монастырские служители] Василий, Иван, Стефан, Никита, Диомид и 38 крестьян»[1,41]. Разграблению подвергся и Крестовоздвиженский мужской монастырь в Костромском кремле; здесь мученическую кончину претерпели настоятель архимандрит Геннадий, иеромонах Антоний и девять монахов[5,170].

В начале января 1609 года Лисовский ушел из Костромы (где им был оставлен воинский гарнизон) к Галичу и взял его; однако ополчение, состоявшее из вологодцев и жителей других северных городов, уже в феврале 1609 года освободило от интервентов Галич, а в начале марта - и Кострому. Остатки отряда Лисовского укрепились в Ипатьевском монастыре. Осада обители продолжалась с марта по июль под руководством прибывшего в Кострому царского воеводы Давида Жеребцова. Он, «окружив монастырь с трех сторон глубоким рвом и надолбами, день и ночь вел ожесточенный бой с тушинцами, делавшими из монастыря отчаянные вылазки»[8,10]. Из Ярославля в июне 1609 года на помощь костромичам прибыли на семнадцати судах «ратные люди с огненным боем»[10,112]. Наконец, в июле осажденные бежали из монастыря и были окончательно разбиты при Святом озере вблизи обители - на месте, где в 1262 году костромская дружина под предводительством великого князя Василия Ярославича, младшего брата святого благоверного великого князя Александра Невского, чудесным заступлением Феодоровской иконы Пресвятой Богородицы разгромила приступивший к Костроме отряд монголо-татарских баскаков (сборщиков дани – прим. автора). В память об этой битве и заступничестве Богородицы озеро было названо Святым. В память же о событиях 1609 года на берегу Святого озера была воздвигнута часовня, сохранившаяся до наших дней.

Костромичи, движимые патриотическим порывом, под началом князя Федора Волконского, вошли в состав ополчения 1611 года руководимого воеводой Прокопием Ляпуновым. К сожалению, попытки ляпуновского ополчения освободить Москву от захватчиков окончились неудачей. Описывавший это сражение с поляками протоиерей Павел Островский отмечает: «В сих военных действиях ближе всех к неприятелю стояла дружина костромская - у Покровских ворот»[12,50]. В следующем 1612 году на защиту Отечества выступило нижегородское ополчение под предводительством князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Проходя берегом Волги к Ярославлю, ополчение прибыло в Кострому. Местный воевода Иван Шереметев, сторонник польского королевича Владислава, пытался не допустить воинство Пожарского в город; тогда, по свидетельству летописи, «костромитяне приидоша на Ивана [Шереметева] с шумом и отказаша ему от воеводства и мало не убиша его» [13,52]. Шереметев остался жив лишь благодаря заступничеству князя Пожарского; новым костромским воеводой стал назначенный Пожарским князь Роман Гагарин. Усиленное костромичами и жителями других городов, ополчение продолжило путь к Москве и 4 ноября 1612 года освободило столицу от интервентов.

Вскоре после этого Земским Советом, состоявшим при князе Пожарском, по русским городам были разосланы грамоты, в которых бедственное положение Отечества ставилось в зависимость от отсутствия царя. Казаки, представлявшие весомую военную силу, были убеждены, что только избрание нового царя поможет решить все проблемы. Они наотрез отказывались покинуть столицу без избрания законной власти.

По этой причине был составлен призыв - выбрать из всех городов «лутчих и разумных постоятельных людей для земскаго великого совета и государскаго обирания», и прислать их в Москву «тотчас, чтоб, милостию Божиею, по общему совету Московского государства всяких людей, обрать на Владимерское, и на Московское, и на все великие Российские государства - государем царем и великим князем всеа Русии, кому поручит Бог скифетр Московского государства в державу»[19,1].

Выборные лица стали съезжаться в Москву в декабре 1612 года; в январе следующего года Земский Собор уже начал свою работу. После предварительных обсуждений различных предложений, несмотря заслуги предложенных многочисленных кандидатур: кн. Д. Трубецкого, кн. Д, Пожарского, кн. Д. Черкасского, кн. И. Голицына и др., Собор 7 февраля остановил свой выбор на шестнадцатилетнем племяннике государя Феодора Иоанновича - Михаиле Феодоровиче Романове, который на торжественном заседании 21 февраля и был провозглашен царем. Отметим, что под «Утвержденной грамотой» Собора об избрании Михаила Феодоровича имелись подписи и двух настоятелей костромских монастырей - архимандрита Ипатьевского монастыря Кирилла и игумена Богоявленской обители Арсения [20,76].

В Кострому для извещения о состоявшемся избрании было направлено посольство, возглавлявшееся архиепископом Рязанским и Муромским Феодоритом и боярином Федором Ивановичем Шереметевым. Утром 14 марта 1613 года посольство, остановившееся на ночь в селе Селище на правом берегу Волги у Костромы, переправилось в Ипатьевский монастырь - где тогда находились инокиня Марфа Иоанновна и ее сын. С собой послы несли московские святыни; из костромского Успенского собора в обитель пришел крестный ход с чудотворной Феодоровской иконой Божией Матери. В Троицком храме Ипатьевского монастыря посольство долго, но тщетно просило юного Михаила Феодоровича и его мать принять волю Собора. Как повествует монастырская летопись - отрывок из которой сохранился в исторических трудах епископа Костромского и Галичского Павла (Подлипского) - «государыня на милость не положи, но обаче от очию ея непрестанно источники слез изливахуся; ко приведшим глаголя: яко мнози прежде бывший цари обругаемии бяху, а инии и чуждую землю познаша; мое же чадо младо сущее, и не доумеет ко умножению людских злостен управляти; молю вас, не лишите мене единороднаго чада». Изменила ход событий лишь убедительная речь архиепископа Феодорита: «Не мозите преслушатись: но сотворите повеленное вам от Бога, воистину бо от Бога избрани есте, и не прогневайте всех Владыку и Господа». Тогда «благоверная государыня инока Марфа Иоанновна многи слезы излия пред образом Пречистыя Богородицы, и вземлет сына своего, благовернаго и благочестиваго великаго государя Михаила Феодоровича, пред всеми со слезами рече: се Тебе, о Богомати Пречистая Богородица, в Твои Пречистеи руце, Владычице, чадо свое предаю, и якоже хощеши, устроиши ему полезная и всему православному христианству».

Как добавляет летописец, произошло это «в церкви Пресвятыя Живоначальныя Троицы в Ипацком монастыре, в лето 7121 [1613], месяца марта в 14 день на память преподобнаго отца нашего Венедикта. Воньже и праздник уставися сей праздновати Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии Феодоровския в соборной церкви»[11,52-55]. Действительно, в память о событиях 1613 года было установлено новое празднование в честь чудотворной Феодоровской иконы Пресвятой Бого­родицы 14 марта - в дополнение к воспоминанию ее явления 16 августа (по старому стилю). С этого времени Феодоровский образ Божией Матери особенно почитался всеми представителями царственного дома Романовых.

В одном ряду с описываемыми событиями стоит и подвиг Ивана Сусанина. Домнинский крестьянин, по местному преданию - вотчинный староста[12,9], пожертвовавший своей жизнью ради спасения юного Михаила Феодоровича Романова, навсегда останется в отечественной истории как пример истинного патриотизма. Великий русский писатель Николай Васильевич Гоголь отмечал: «Ни один царский дом не начинался так необыкновенно, как начался дом Романовых. Его начало было уже подвиг любви. Последний и низший подданный в государстве принес и положил свою жизнь для того, чтобы дать нам царя, и сею чистою жертвою связал уже неразрывно государя с подданным»[4,78].

К сожалению, документальные свидетельства, современные подвигу Ивана Сусанина, фактически ограничиваются жалованной грамотой царя Михаила Феодоровича от 30 ноября 1619 года; тем более важно привести здесь фрагмент этого текста: «Божиею милостию мы, великий государь, царь и великий князь Михайло Федорович, всея Русии самодержец, по нашему царскому милосердию, а по совету и прошению матери нашея, государыни, великия старицы инокини Марфы Ивановны, пожаловали есма Костромского уезда, нашего села Домнина, крестьянина Богдашка Собинина, за службу к нам и за кровь, и за терпение тестя его Ивана Сусанина: как мы, великий государь, царь и великий князь Михайло Федорович всея Русии в прошлом [7] 121 [1613] году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд польские и литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина в те поры литовские люди изымали и его пытали великими, немерными пытками и пытали у него, где в те поры мы, великий государь, царь и великий князь Михайло Федорович всея Русии были, и он Иван, ведая про нас, великого государя, где мы в те поры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, а польские и литовские люди замучили его до смерти...»[22,17-18]

В XVII и первой половине XVIII века имя Ивана Сусанина было мало известно обществу в связи с тем, что, как мы знаем, необходимость требовала восстановления государственной власти на всей территории России. Сам отец Михаила Феодровича, Патриарх (тогда митрополит) Филарет находился до 1619 года в польском плену. Воспоминание заслуг тех, кто потрудился на при восстановлении государственности пришлось на более позднее время. Современный костромской краевед Н.А. Зонтиков, считает, что малоизвестность подвига Сусанина в то время явилось следствием того, «что после 1619 года преемникам Михаила Федоровича на троне не приводилось посещать костромской земли»[23,92]. Действительно, следующее царское посещение «колыбели дома Романовых» совершилось лишь спустя почти полтора века, в 1767 году - когда императрица Екатерина II в ходе своей поездки по Волге вечером 14 мая прибыла в Кострому. Утром следующего дня, встречая императрицу у Святых ворот Ипатьевского монастыря перед началом Божественной литургии, епископ Костромской и Галичский Дамаскин (Аскаронский), управлявший епархией с 1758 по 1769 год, приветствовал государыню речью, в которой имя Сусанина было упомянуто вместе, с именем царя Михаила Феодоровича: «Сколько бо есть в обители сей радующихся, сколько во граде сем по стогнам, по домам, по речным берегам, по холмам и горам, по текущим рекам и по прочим приличным местам ликующих, ура! - громогласно и радостно восклицающих, Богу благодарение воссылающих и всевозможный вид своея радости, своего благополучия являющих, всяк беспристрастное приемля суждение скажет, едва ль можно с чего радоваться граду и обители сей, когда блаженныя памяти предок вашего императорского величества, Михаил Феодорович, от литовских и польских людей искомый, в пределе того крестьянином Иваном Сусаниным утаен бысть и сей же, по прошению духовных и мирских, нарочно от царствующего града Москвы присланных чинов, принял скипетр Российского государства, но радость оная ово тогдашнего ради смятения и мучения оными людьми реченного Сусанина, ведавшего где, и не сказавшего им про него даже до смерти, ово ради матери его государыни великия старицы Марфы Иоанновны, о младом своем сыне, во столь многомятежное российское время на рамени свои восприемлющем, с плачем растворялась»[7,68-69 ].

Первым из историков о Сусанине в своей книге (оставшейся в рукописи) «История о первоначалии и происшествиях города Костромы до учреждения наместничества» упомянул костромской дворянин Николай Степанович Сумароков; работа над .рукописью осуществлялась им в 1776-1788 годах. Первое же печатное сообщение о подвиге Ивана Сусанина относится к 1792 году, когда в Москве была издана книга костромского вице-губернатора Ивана Кузьмича Васькова «Собрание исторических известий, относящихся до Костромы». Автор книги отмечал: «... Села Домнина крестьянин Иван Сусанин в 1613 году, во время впадения в Костромской уезд поиском противу особы Михаила Феодоровича, поляками и литовцами был пойман, разными истерзан муками и в страдании умерщвлен; но твердый его дух, зная о месте пребывания искомыми врагами, сокрыл испытываемую ими тайну и принес жизнь в жертву для целости особы, ко утверждению государства сохраняемой»[2,49]. Первое в русской поэзии стихотворение, посвященное Сусанину, принадлежало перу графа Д.И. Хвостова - костромского помещика, видного чиновника (некоторое время занимавшего должность обер-прокурора Святейшего Синода). Опубликованное в 1805 году, оно именовалось «Надгробие. Крестьянину Ивану Сусанину»:

 

Сусанина здесь прах, крестьянин он простой,
Но друг отечества и мужеством герой!
Когда царя разить пришла литовска сила,
Он жизнью жертвует, спасает Михаила![21,23]

В XIX веке над сусанинской темой трудились священнослужитель Успенского храма села Домнино протоиерей Алексий Домнинский - чья работа «Правда о Сусанине (свод местных преданий)» была опубликована в 1871 году в журнале «Русский Архив» - и столоначальник Костромской духовной консистории Василий Алексеевич Самарянов, издавший в Костроме в 1882 году книгу «Памяти Ивана Сусанина, за царя, спасителя веры и царства, живот свой положившего в 7121 (1613) году». Труд В.А. Самарянова по сути своей был ответом на критическую оценку подвига Сусанина, данную известным историком, профессором Санкт-Петербургского университета Н.И. Костомаровым. Заслуживают внимания следующие слова В.А. Самарянова: «...Позволяем себе надеяться, что люди сведущие сумеют лучше нашего воспользоваться теми памятниками древности, которые приведены в нашем труде, несомненно внесут значительную струю света в существующие сказания о подвиге Сусанина и извлекут эту величавую личность из мифического мрака, которым окружили ее в последнее время некоторые писатели. Во всяком же случае мы крепко уверены, что тот суровый приговор, которым г[осподин] Костромаров осудил сказания о славном подвиге Сусанина на изгнание из отеческой истории (…) не будет приведен в исполнение, и память о верном и доблестном слуге царя и Отечества будет жить в потомстве на прочных основаниях, будет украшать одну из страниц русской истории смутного времени и способствовать подъему народного духа в тяжкие годины испытания...»[17,61] В конце XIX века исследованиями подвига Сусанина занимался председатель Костромской губернской ученой архивной комиссии Николай Николаевич Селифонтов, в десятых годах XX столетия - костромской историк, лингвист и этнограф, сын священника Галичского уезда Николай Николаевич Виноградов.

XX век, принесший многие скорби нашему Отечеству, стал временем беспримерной идеологизации образа Ивана Сусанина; его роль в истории трактовалась в соответствии с тем или иным политическим «заказом». Тем более важным видится то, что в самом начале времени переоценки наших духовных ценностей, возвращения к духовным истокам бытия Отечества, сусанинские места в ходе своего первого визита в Кострому посетил Предстоятель Русской Православной Церкви Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. 8 мая 1993 года, совершив заупокойную литию у часовни, воздвигнутой на родине Ивана Сусанина в бывшей деревне Деревеньки, Его Святейшество сказал: «Вихрь атеизма, который пронесся по стране нашей, коснулся и этого священного места. Сегодня мы вспоминаем снова нашу историю, учимся на уроках прошлого, чтим тех, кто свою жизнь полагали за ближних своих. И среди них мы чтим подвиг сына земли Костромской Ивана Сусанина. Мы совершаем молитвенное поминовение тех, во имя кого он совершил свой подвиг»[24,313].

Говоря об исторических аспектах событий эпохи Смутного времени, нельзя обойти вниманием и их духовное значение. «Единением и любовью да спасемся», - эти слова, согласно устному преданию Церкви, произнесенные великим подвижником земли Русской преподобным Сергием Радонежским, можно назвать главным уроком, который преподает нам вся история России. Не случайно новый государственный праздник, установленный 4 ноября в память о событиях 1612 года, именуется Днем народного единства. Именно это «единство духа в союзе мира» (Еф. 4, 3) позволило нашему народу в XVII веке преодолеть глубо­кий государственно-общественный кризис - во многом схожий с современным, оценка которому дается в итоговом документе IX Всемирного Русского Народного Собора: «Ныне Россия переживает не лучшие времена. (...) Наша страна терпит все больше поражений. В конце XX века был нанесен значительный ущерб национальной экономике и благосостоянию россиян, подточены вековые устои социальной справедливости. Но Россия не раз доказывала свою способность подняться с колен и восстановить державную стать. Основой ее возрождения будет возврат к духовным истокам единения народа. Мы призываем всех наших соотечественников обновить в своих душах веру, нравственный идеал, готовность прожить жизнь не ради денег, удовольствий и развлечений, но ради ближних и ради Отчизны. Только при этом условии Россия навсегда оста­нется великой страной».

Наше общее бесценное духовное наследие -историческая память о патриотических традициях предков, основаниями которых были вера, любовь к Родине, мужество, героизм, готовность к самопожертвованию. Примером такого патриотизма служит для нас и подвиг Ивана Сусанина, историческая реальность, высота и значимость которого ныне не подлежит сомнению. Хочется верить, что память о событиях XVII века поможет нам преодолеть смуту века XX, объединить нас для ответа на вызовы времени и для возрождения России.

Как тут не вспомнить строки стихотворения поэтессы Е.П. Ростопчиной «На памятник, сооружаемый Сусанину» - написанные в 1835 году:

Есть памятник иной: он тверд, несокрушим,
Он силен и велик, как ты, Сусанин смелый!
Сей вечный памятник давно сооружен
Тебе в сердцах признательных потомков...[16,39]

По слову Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, «пусть имя Ивана Сусанина вновь станет дорогим и близким каждому сердцу, и, особенно, молодым людям, а память о его подвиге поможет нам укрепить на родной земле славные патриотические традиции»[14].

Наречением на царство в стенах Ипатьевской обители родоначальника Династии Романовых Михаила Феодоровича начата созидательная работа по устроению государства Российского и восстановлению государственности во всех его пределах. Под державной властью Августейшего Дома Россия достигла величия и славы.

Замечательные слова, сказанные митрополитом Казанским Ефремом по совершении венчания на царство Михаила Феодоровича 11 июля 1613 года, ярко свидетельствуют о природе царской власти и о той великой ответственности, которую она несет: «Не приемли, Государь, языка льстива и слуха суетна, не верь злому, не слушай оболгателя. Подобает тебе мудрым быть и мудрым последовать. Не блага мира сего, но добродетель украшает царей. Не презирай низших тебя: над самим тобою есть Царь. Возмогай же Государь; да когда придет час суда твоего, ты возможешь стать безбеязненно перед Господом и сказать: «Се я, Господи, и люди твои, которые ты дал мне»; сказать и услышать глас Царя и Бога твоего: «Благий рабе, царю Российский Михаиле, в мале ты был верен Мне, над многим поставлю тя!»[3,14]

Заслуги Династии Романовых перед Россией трудно переоценить: восстановив мир и порядок в разоренном государстве, терзаемом внутренними и внешними врагами, Династия возвеличила Россию, образовав одно из величайших государств мира.

Итак, в год 400-летия окончания Смуты и восстановления российской государственности, год 400-летия Династии Романовых и подвига Ивана Сусанина, «царственная колыбель Августейшего Дома Романовых» - Кострома обозначая память исторических событий, в лице своих лучших представителей говорит о побуждении в людях исторической памяти и интереса к своей великой истории и культуре, забвение которых неминуемо приведет к гибели не только государства, завещанного нашими предками в охранение и преумножение, но и самой души народа.

Библиографический список

1. Баженов И. Костромской Богоявленско-Анастасиинский монастырь. Исторический очерк. Кострома, 1895. с. 41. Подробнее см.: Костромские епархиальные ведомости, 2008, №4, с. 41-43.

2. Васьков И. Собрание исторических известий, относящихся до Костромы. М., 1792, с. 49.

3. Гартвиг А. Ф. Воцарение дома Романовых. Избрание на царство Михаила Феодоровича Романова в 1613 году. Издание Московского Учебного Округа под ред. С. И. Гиновта. М., 1913. С. 14

4. Гоголь Н.В. Избранные места из переписки с друзьями. М., 1990, с. 78.

5. Государственный архив Костромской области, ф. 558, оп. 2, д. 560, л. 170.

6. Домнинский А. Правда о Сусанине (свод местных преданий) // Русский Архив, 1871, № 2, с. 9.

7. Костромские епархиальные ведомости, 1899, № 3, часть неоф., с. 68-69.

8. Костромской Ипатьевский монастырь. Кострома, 1909, с. 10.

9. Костромской край. Юбилейный сборник. 1613-1913 гг. Кострома, 1913, с. 110-111.

10. Костромской край..., с. 112.

11. Описание Костромского Ипатьевского монастыря, в коем юный Михаил Феодорович Романов умолен знаменитым посольством Московским на Царство Русское. Составлено из подлинных монастырских бумаг. М. 1832, с. 52-55.

12. Островский П., протоиерей. Указ. соч., с. 50.

13. Там же, с. 52.

14. Письмо Святейшего Патриарха Московского и всея
    Руси Алексия II от 25 января 2002 г. № 329. Архив Костромской епархии.

15. Писцовая книга г. Костромы 1627/28-1629/30 гг. Кострома, 2004, с. 20-21.

16. Ростопчина Е.П. Талисман. М., 1987, с. 39.

17. Самарянов В.А. Памяти Ивана Сусанина, за царя, спасителя веры и царства, живот свой положившего в 7121 (1613) году. Кострома, 1882, с. 61.

18. Утвержденная грамота об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова. М., 1906. с. 42.

19. Утверженная грамота..., с. 1.

20. Там же, с. 76.

21. Хвостов Д. Надгробие. Крестьянину Ивану Сусанину// Друг просвещения, 1805, № 1, с. 23.

22. Цит. по: Зонтиков Н.А. Иван Сусанин: легенды и действительность. Кострома, 1997, с. 17-18.

23. Зонтиков Н.А. Указ. соч., с. 92.

24. Цит. по: Зонтиков Н.А. Указ. соч., с. 313.

25. Цит. по: Островский П., протоиерей. Исторические записки о Костроме и ее святыне, благочестно-чтимой в Императорском доме Романовых. Кострома, 1864, с. 36.